VII. Боевые действия в предполье Лужского рубежа.

10 июля разведывательная группа передовых частей 41-го моторизованного корпуса вошла в соприкосновение с боевым охранением предполья. Чуть позднее немецкие бомбардировщики впервые с начала войны совершили массированный налет на г. Лугу. Этот день считается общепринятой датой начала Битвы за Ленинград. С утра 11 июля немецкие танковые части атаковали позиции боевого охранения Лужского рубежа. К тому времени в предполье были развернуты следующие соединения: несколько сводных отрядов заграждения (их численность, командный состав и орг.структура на данный момент неизвестна), передовой 483-й стрелковый полк 177-й дивизии, остатки отступавших в направлении г. Луги 90-й и 111-й стрелковых дивизий.
*(Авиационное прикрытие соединений, оперировавших в предполье Лужского оборонительного рубежа, осуществляли части 2-й смешанной авиационной дивизии (2-й, 44-й, 58-й бомбардировочные и 65-й штурмовой авиационные полки) под командованием полковника Петра Петровича Архангельского, 41-й бомбардировочной авиационной дивизии (201-й, 202-й и 205-й бомбардировочные авиационные полки) под командованием полковника Ивана Яковлевича Новикова и 8-й бомбардировочной авиационной бригады ВВС Краснознаменного Балтийского флота. Они действовали против мотомеханизированных и танковых колон противника в районе Псков, Торошино, Парков, а когда гитлеровцы 14 июля вышли к реке Луга, бомбили их водные переправы. Качество авиапарка этих соединений оставляло желать лучшего. Так 2-я и 41-я дивизии были практически полностью укомплектованы устаревшими бомбардировщиками СБ. Истребительное прикрытие бомбардировочных эскадрилий должны были осуществлять бипланы И-15 бис 65-го штурмового полка. Но последние при номинальной скорости в 362 км/ч просто не могли угнаться за СБ. Вследствие этого авиационные соединения несли ощутимые потери).
В тот день позиционное расположение оперировавших в предполье советских частей не изменилось, противник ввел незначительные силы, производя разведку боем.
*(Сведения о наступавших 11-12 июля немецких частях различны. Достоверно известно, что это были дивизии 41-го моторизованного корпуса (генерал танковых войск Рейнгардт (Reinhardt) 4-й танковой группы. По другим данным это были 1-я и 6-я танковые дивизии. Командир 1-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса генерал-майор В.И. Барсов вспоминает: «10 июля напряженные бои завязались севернее Ленинграда. В тот же день две танковые, моторизованная и пехотная дивизии 41-го моторизованного корпуса фашистов устремились на Лугу». Командир артиллерийской группы полковник Г.Ф. Одинцов пишет о наступлении частей 36-й моторизованной дивизии (генерал-лейтенант Оттенбахер (Ottenbacher). Но, вероятнее всего, это были 1-я и 6-я танковые дивизии. Этот факт подтверждается и в немецких источниках: «4-я танковая группа к этому времени (к 10-му июля) была рассредоточена. Это выл момент, когда Советы создали свой Лужский рубеж и бросили вперед необученные соединения, включая дивизии народного ополчения. XXXXI танковый (моторизованный) корпус почти не обнаружил перед собой врага. 1-я и 6-я танковые дивизии уже заняли за Лугой плацдарм и таким образом создали исходные позиции для наступления».
В корне неверные данные представлены в другом издании «Части Северо-Западного фронта, действовавшие на лужском направлении, под давлением превосходящих сил противника вынуждены были отступить и к исходу 12 июля отошли к р. Плюссе, где совместно с передовыми отрядами Лужской оперативной группы остановили вражеские дивизии». Во-первых, на лужском направлении действовали части только Северного фронта (генерал-лейтенант М.М. Попов), во-вторых, 12 июля части предполья отошли, но не к р. Плюссе, а за нее).
12 июля основные силы 1-й и 6-й немецких танковых дивизий достигли д. Заполье (44 км от г. Луги), стремясь вырваться на Киевском шоссе. Сначала 1-й стрелковый батальон 483-го полка, понесший значительные потери, а затем и все остальные соединения предполья, несмотря на значительную поддержку артиллерии, начали стремительный отход с южного берега р. Плюссы на северный, оказавшись к вечеру на рубеже д. Заплюсье.
*(По воспоминаниям полковника Г.Ф. Одинцова, поддержку оборонявшимся частям в тот день оказывали 5 дивизионов из состава артгруппы, 24-го гаубичного артиллерийского полка (майор Владимир Иосифович Плескацевич, пропал без вести в августе 1941 года) 24-й танковой дивизии и 710-го гаубичного артиллерийского полка 177-й стрелковой дивизии).
Частично отступили 90-я и 111-я дивизии, а также головной батальон 502-го полка, в результате чего был оставлен поселок и железнодорожная станция Плюсса (93 км от Пскова). Таким образом, подвижные соединения противника преодолели границу предполья и вторглись в его пределы.
Понимая, что немецкие части вот-вот достигнут главной полосы обороны, командир 10-гo механизированного корпуса генерал-майор Иван Гаврилович Лазарев (прибыл 11 июля для установления взаимодействия между 177-й стрелковой и 24-й танковой дивизиями) к вечеру 12 июля сформировал маневренную группу для совместных действий с 483-м полком в полосе предполья.
В группу вошли: 2-й батальон 49-го танкового полка (32 танка БТ), 1-й батальон, 122-мм 4-орудийная батарея и взвод ПТО (2 76-мм орудия) 24-го мотострелкового полка (майор Труденков), 3 зенитно-пулеметные установки 24-го гаубичного артиллерийского полка (майор В.И. Плескацевич). В 18.20 группа выступила по маршруту Луга - Жглино - Городец - Поддубье - Бор, имея задачу - ударом в направлении Милютино, Николаево выбить противника на южный берег р. Плюсса от Плюссы до Заполья. К 23.00 группа сосредоточилась в лесу южнее Бора.
*(Несколько отличны данные Одинцова «Пядышев приказал полковнику М.И. Чеснокову вы¬двинуть в предполье на помощь 483-му стрелковому полку 3-й мотострелковый полк полковника Панкрато¬ва и 49-й танковый майора Лебедева. Руководство их действиями возлагаюсь на полковника Алексея Гри¬горьевича Родина, заместителя командира 24-й танковой дивизии).
Дальнейшее развитие событий находит различную, порою совершенно противоречивую трактовку в литературе и исследованиях. Так в воспоминаниях командира 1-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса генерал-майора В.И. Баранова написано следующее:
«10 июля напряженные бои завязались севернее Ленинграда.
<...> В тот же день две танковые, моторизованная и пехотная дивизии 41-го моторизованного корпуса фашистов устремились на Лугу.
Они встретили упорнейшее сопротивление советских войск. Все же им удалось вклиниться в нашу оборону и выйти к реке Плюссе. На следующий день (т.е. 11 июля) части 177-й стрелковой и 24-й танковой дивизий при мощной артиллерийской поддержке выбили противника из предполья и восстановили положение».
В одном из лучших изданий по истории обороны Ленинграда отмечается следующее: «утром следующего дня (т.е. 14 июля) передовые отряды 177-й стрелковой и части 24-й танковой дивизий, поддержанные мощным огнем артиллерии, выбили его из предполья и вновь заняли позиции по реке Плюсса». Ссылаясь на это же издание исследователь Г.А. Шигин в своей монографии пишет:
«Первая фаза ожесточенных боев на Лужском рубеже началась 12 июля 1941 года. Части 177-й стрелковой и 24-й танковой дивизий после двухдневных боев сумели восстановить позиции на реке Плюссе».
Исходя же из материалов воспоминаний полковника Г.Ф. Одинцова соединения 41-го моторизованного корпуса 14 июля не только не были «выбиты» из предполья, а начиная с 6.00, продолжили теснить отступившие 12 июля советские части. Но уже 16 июля оборона по р. Плюсса все-таки была восстановлена.
Однако истинными следует признать другие данные. По его сведениям 14 июля на КП 177-й стрелковой дивизии в с. Ретюнь прибыл заместитель командира 24-й танковой дивизии полковник А.Г. Родин, назначенный командовать маневренной группой. К тому времени ее структура усилилась отошедшим от Пскова 3-м мотострелковым полком (майор Григорий Иванович Панкратов).
*(Ранее 3-й мотострелковый полк входил в организационную структуру 3-й танковой дивизии (полковник К.Ю. Андреев) 1-го механизированного корпуса (генерал-майор танковых войск М.Л. Чернявский). 4 июля полк был выведен в резерв командующего Северо-Западным фронтом вместе с ротой от 5-го мотоциклетного полка (по некоторым данным также с танковым батальоном), ему была поставлена задача занять оборону на фронте мз.Вастелина - Лиепна - ст. Куправа и не допустить проникновения противника в направлении Псков, Остров (фронт обороны до 60 км). Позднее, вероятно, 3-й мотострелковый полк отступал к Острову, и далее к Пскову и Луге. По прибытии в район г. Луги 24-й танковой дивизии, полк перешел в ее оперативное подчинение).
Группа полковника А.Г. Родина развернулась правее отошедшего 1-го стрелкового батальона 483-го стрелкового полка. Совместными усилиями части смогли восстановить оборону по линии р. Плюсса.
Продолжая атаковать, маневренная группа разделилась и наступала в двух оперативных направлениях: через населенные пункты Ширеги, Милютино на Заполье и через Любенское, Залисенье в направлении Плюссы. Первая группа с боем заняла д. Криц, и вплоть до 20.00 вела бои в районе южнее Ширеги, где и была остановлена. Вторая вступила в бой с немецкой моторизованной колонной (численность неизвестна), после которого, к исходу дня сосредоточилась в лесу в 500 м севернее Ширеги.
Оценив обстановку полковник А.Г. Родин приходит к выводу, что наличными силами достичь линии Плюсса - Заполье не удастся. Поэтому он приказывает частям группы остановиться и занять рубеж для обороны севернее и северо-восточнее Ширеги, с задачей не допустить дальнейшего продвижения противника по Киевскому шоссе на г. Луга.
Но уже на следующий день, 15 июля под давлением превосходящих сил 483-й стрелковый и 3-й мотострелковый полки были вынуждены вновь отойти с южного берега р. Плюсса и откатиться на линию Лямцево - Крошево. Вследствие этого правый фланг маневренной группы оказался открытым. В течение дня советские танки неоднократно контратаковали противника в направлении Городище и Городенько, выбив противника из Городища. Таким образом, можно опровергнуть сведения полковника Г.Ф. Одинцова, утверждавшего, что «16 июля батальоны 177-й дивизии и полки 24-й танковой, поддержанные мощным артиллерийским огнем, очистили от врага предполье и вновь занят рубеж по реке Плюссе». К 16 июля полкам 177-й дивизии и группе полковника А.Г. Родина удалось прочно закрепить за собой рубеж обороны - северная окраина Городенько, северная часть Городище, северная окраина Ширеги. Таким образом, начиная с 12 июля советские части в общей сложности отошли на 10 км вглубь предполья.
К середине июля наступление 41-го немецкого моторизованного корпуса в направлении г. Луги постепенно начало выдыхаться. Из-за сильно пересеченной и заболоченной местности, дивизии корпуса, действовавшие исключительно вдоль Киевского шоссе, были лишены возможности флангового маневра и били «в лоб», неся лишние, неоправданные потери.
*(Как вспоминает полковник Г.Ф. Одинцов, «К югу от Городца вплоть до деревни Заплюсъе простиралась широкая заболоченная низменность. Ее пересекала серая лента магистрального шоссе).
Это заставило командующего 4-й танковой группы генерал-полковника Эриха Гепнера (Erich Ноерпег) отказаться от прямого прорыва на Лугу и повернуть три (1-ю, 6-ю танковые и 36-ю моторизованную) из четырех дивизий Рейнгардта на северо-запад с тем, чтобы прорваться к Ленинграду через леса северо-западнее г. Луги и Копорское плато.
Скрытно, по проселочным и лесным дорогам, основные силы 41-го моторизованного корпуса стали обходить группировку войск Северного фронта, расположенную в районе г. Луги. Вскоре они достигли р. Луга в 20-25 километрах юго-восточнее Кингисеппа и переправились через нее, создав два плацдарма.
Командование Лужской оперативной группы было всерьез обеспокоено этим маневром. В приказе генерал-лейтенанта К.П. Пядышева от 15 июля говорилось: «Танковые и механизированные части противника продолжают наступление на лужском и гдовском направ¬лениях, причем, встретив упорное сопротивление наших войск на лужских укрепленных позициях, противник прикрылся заслоном и повернул свои главные силы в направлении Струги Красные и Кингисепп, обходя наши укрепленные позиции с запада и севера».
Военный совет группы осознавал, какую потенциальную угрозу представлял прорыв 41-го моторизованного корпуса. Подтянув крупные силы, противник мог развить успех на Молосковицы, Волосово, Красное Село. Недалекой перспективой был выход в тылы группы войск, оборонявшихся под г. Лугой и ее тактическое окружение.
Но переброска новых соединений, вскоре позволили стабилизировать положение на правом фланге Лужской позиции.
Значительно усилился состав и центрального сектора обороны. Командование Северного фронта направило в район г. Луги 1-й стрелковый полк (командный состав установить не удалось) 3-й Ленинградской стрелковой дивизии народного ополчения Фрунзенского района (полковник Василий Гаргилович Нетреба), части 21-й танковой дивизии (полковник Леонид Васильевич Бунин) 10-го механизированного корпуса. В состав артиллерийской группы полковника Г.Ф. Одинцова включались два отошедших от Пскова дивизиона 51-го корпусного артиллерийского полка (входил в состав 11-го стрелкового корпуса 8-й армии) под командованием капитана С.П. Горобца и переброшенный с Карельского перешейка дивизион 28-го корпусного артиллерийского полка (входил в состав 19-го стрелкового корпуса 23-й армии). Вероятно, в это же время состав группы усилился дивизионом 3-го Ленинградского артиллерийского училища, 260-м и 262-м пулеметно-артиллерийскими батальонами. Теперь организационная структура группы включала в себя около 90 орудий среднего и крупного калибров.
Местное население также не оставалось в стороне от борьбы. Под руководством секретаря Лужского райкома и горкома ВКП (б) И.Д. Дмитриева были созданы два истребительных батальона. Одним из них командовал пограничник капитан П.Г. Лукин, вторым - командир запаса Н.Г. Брыкусов.
К концу второй декады июля закончил сосредоточение и отступивший с линии Островского и Псковского укрепрайонов 41-й стрелковый корпус в составе 111-й, 118-й и 235-й стрелковых дивизий.
Следует отметить, что 41-й корпус никогда не сохранялся, как единое соединение. Если говорить про боевые действия в районе Остров - Псков, то в них участвовали только 111-я и 118-я дивизии.

После сдачи Псковского укрепрайона многие источники говорят об общем отступлении корпуса. На самом деле его части расходились почти веерообразно. Главная причина несогласованности действий дивизий в период отступления - отсутствие средств связи и кабеля. Вот что вспоминает начальник войск связи Северо-Западного фронта полковник П.М. Курочкин:
«В первой половине июля штаб нашего фронта посетили Маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов и секретарь ЦК ВКП (б) Андрей Александрович Жданов. <...> В ходе доклада Военного совета о положении войск Северо-Западного фронта маршал Ворошилов приказан подробно осветить состояние дела с управлением и связью. Спешно вызвали меня. Захватив необходимые документы, я прибыл и представился главнокомандующему.
<...> - Трудно на такой войне уберечь технику. Вот, например, только три дня тому назад батальону связи 41-го корпуса выдали 150 км кабеля, а вчера получено донесение, что почти весь этот кабель утерян при отходе корпуса.
- Это бeзобразue! Как можно допустить! Потерять полтораста километров кабеля за сутки. Вы хоть расследовали это дело?
- Так точно, расследовал. Батальон связи вынужден был вести арьергардные бои, прикрывая отход частей, и не мог снять развернутые линии. Очень поспешным был отход наших частей.
- Это тоже безобразие! При ограниченных средствах связи использовать батальон связи как стрелковую часть. Нужно запретить такую практику, товарищ Собенников, - сказал Ворошилов, обращаясь к командующему фронтом» (Речь идет о 533-м отдельном батальоне связи 41-го стрелкового корпуса).
Радиостанций в частях корпуса почти не было, а те, что были, не использовались. Командиры всех степеней опасались, что противник запеленгует станцию и накроет ее огнем артиллерии. Тот же полковник П.М. Курочкин в докладе начальнику Управления связи РККА генерал-майору войск связи И.Т. Пересыпкину отмечал:
«Радиосвязь с первого дня войны работает почти без перебоев, но штабы неохотно и неумело в начале войны пользовались этим средством связи.
Перерыв проводной связи квалифицировался всеми как потеря связи».
В итоге, отступающий 41-й стрелковый корпус в условиях полного отсутствия связи разделился на несколько групп.
*(Считается, что управление 41-го стрелкового корпуса было расформировано 16 июля или 23 августа 1941 г.. Однако, 41-й стрелковый корпус, как единое тактическое соединение, фигурирует в документах развернутого 23 августа Ленинградского фронта вплоть до начала сентября. В справочной литературе датой расформирования 41-го корпуса стоит 17 сентября 1941 г. Эту дату, видимо, и следует считать истинной).
Одна сводная группа (90-я и 111-я дивизии) под общим командованием штаба корпуса двигалась в направлении г. Луги. Группу можно считать сводной, так как данных, подтверждающих вхождение 90-й стрелковой дивизии (с 7 июля - полковник Иван Иванович Пленкин) в состав корпуса пока не обнаружено. По официальным данным она находилась в оперативном подчинении штаб 10-го стрелкового корпуса 8-й армии. Но к тому времени всякая связь дивизии с вышестоящими штабами была утрачена. Поэтому вполне вероятно, что командование 90-й дивизии решило перейти под управление штаба 41-го корпуса. Уже в предполье Лужского оборонительного рубежа ее частично по неизвестным причинам (может быть, не выдержав натиска немецких танков) поменяли маршрут движения и, отделившись от 111-й дивизии, повернули вместо г. Луги на Кингисепп, прошли вдоль Лужского оборонительного района и в итоге закрепились по фронту Редкино - Малые Корячи.
Таким образом, штаб корпуса мог руководить действиями лишь 111-й и 235-й стрелковых дивизий. Но и для этих соединений требовался отдых и пополнение. С последним были наибольшие трудности. Главным образом, их решили за счет прочесывания лесов в окрестностях г. Луги. Начальник штаба 177-й стрелковой дивизии подполковник И.С. Павлов возложил на несколько групп красноармейцев и командиров поиск и препровождение отставших бойцов на сборные пункты 41-го корпуса. Результаты были просто феноменальными. Если верить словам слушателя Ленинградских курсов усовершенствования политсостава Д.М. Анисимова, его группа численность четыре человека, собрала в общей сложности 300 бойцов, т.е. около стрелкового батальона.
Несколько слов о командном составе штаба корпуса и его частей.
В должности командира корпуса вместо арестованного генерал-майора И.С. Кособуцкого, еще 11 июля командующий Северо-Западным фронтом генерал-майор П.П. Собенников утвердил своего помощника по строительству укрепрайонов генерал-майора Анедрея Никитовича Астанина. Вообще командный состав корпуса изучен слабо. Известно, что заместителем командира по политической части (с 16 июля - военный комиссар) на тот момент был бригадный комиссар Леонид Викентьевич Гаев. Должность начальника артиллерии корпуса исполнял полковник Потапов (инициалы неизвестны).
Были произведены перестановки командного состава и на дивизионном уровне. После гибели 10 июля командира 111-й стрелковой дивизии полковника И.М. Иванова, временно исполнял его должность, вероятно, начальник штаба подполковник И.С. Сорокин. 13 июля в командование дивизией вступил подполковник Сергей Васильевич Рогинский, бывший помощник начальника оперативного управления штаба Северо-Западного фронта.
С включением частей 41-го стрелкового корпуса (111-й и 235-й дивизий) в структуру Лужской оперативной группы, фронтальную линию обороны в районе г. Луги можно считать окончательно сложившейся.
Тем временем на стол генерал-лейтенанта К.П. Пядышева легли данные разведки, из которых выходило, что после переброски основных сил 41-го моторизованного корпуса в кингисеппский район, под г. Лугой оставалась лишь 269-я пехотная дивизия (генерал-майор фон Лейзер (von Leyser)).
*Как отмечается в немецких источниках, между ней и ближайшим соседом слева - 1-й танковой дивизией «взаимодействие в местности, покрытой необозримыми лесами не существовало». Брешь, достигавшую 80 км по фронту, по расчетам командующего 4-й танковой группы генерал-полковника Эриха Гепнера (Erich Hoepner), должна была закрыть 36-я моторизованная дивизия. Но последняя, вела бои с частями 118-й стрелковой дивизии 41-го стрелкового корпуса за взятие г. Гдов у оз. Чудское и не имела продвижения вперед).
Проанализировав изменившуюся обстановку он решает вновь восстановить оборону по линии Плюсса - Заполье. Достаточно хорошо эти боевые действия в период с 18 по 25 июля описаны в воспоминаниях, полковника Г.Ф. Одинцова, командира артиллерийской группы.
«18 июля 1941 года полковник Машошин вызвал меня на свой командный пункт (КП дивизии находился в с. Ретюнь). Здесь уже находились полковники Родин и Фомин (начальник артиллерии 177-й дивизии), начальник штаба подполковник Павлов. Разговор пошел о согласованных действиях на завтрашний день. Пехоте 177-й дивизии предстоят выбить противника из поселка и с железнодорожной станции Плюсса.
Полковник Машонин отдал боевой приказ, в котором четко определялись задачи каждой из частей.
Утром на вражеские позиции обрушился огонь артиллерии средних и крупных калибров. А когда она перенесла огонь за неприятельский передний край, двинулись вперед стрелковые батальоны. 483-й стрелковый полк отбросил гитлеровцев на четыре километра, танковый и мотострелковый полки очистили от врага районный центр Плюссу. Однако вражеское командование, создав перевес сил, вновь двинуло на Плюссу свои войска. Поселок нам вскоре пришлось оставить».
Однако, в состав маневренной группы 24-й танковой дивизии не входил танковый полк, в распоряжении полковника А.Г. Родина находился только 2-й батальон 49-го танкового полка, этот батальон и, вероятно 3-й мотострелковый полк (майор Г.И. Панкратов) и заняли Плюссу.
Далее из текста книги читатель узнает, что командование 269-й пехотной дивизии, создав перевес сил, вновь двинуло на Плюссу свои войска. Советские части не выдержали натиска и начали стремительный отход, обнажая важнейшее стратегическое направление - почти неприкрытое Киевском шоссе. Сбив небольшие заслоны, немецкие части колонной двинулись по нему в направлении на Городец.
Начальник артиллерии 177-й дивизии полковник Фомин (инициалы не установлены) вовремя проинформировал полковника Г.Ф. Одинцова о направлении движения вражеских частей. Когда до головы колонны оставалось менее километра, Г.Ф. Одинцов подал сигнал дивизионам 51 -го корпусного артиллерийского полка и полка АККУКС на открытие неподвижного заградительного огня (по классификации артиллеристов - НЗО). Немецкие части, растянувшиеся почти на 2 км, оказались полностью в зоне досягаемости огня артиллерии и были просто расстреляны, как на учениях.
Советские части, воспользовавшись замешательством противника, перешли в наступление, отбив Заполье.
После мемуары Г.Ф. Одинцова резко прерываются, автор переходит от описания боев к рассуждениям о деятельности политработников 41-го корпуса, 177-й дивизии и своей артиллерийской группы.
Дальше начинаются чудеса, Г.Ф. Одинцов по неизвестным причинам вновь описывает бои 19 июля, которые, казалось, закончились две страницы назад. Причем этот повторный пересказ резко отличается от ранее написанного:
«День 19 июля 1941 года был очень напряженным. Утром после артиллерийской подготовки стрелковые батальоны 177-й дивизии и 24-й мотострелковый полк, поддержанный танковым батальоном, решительно атаковали вражеские позиции. <...> Враг яростно сопротивляйся, но к вечеру вынужден был оставить поселок Плюссу, куда ворвались наши танки и мотострелки. Руководил их действиями полковник А.Г. Родин, заместитель командира 24-й танковой дивизии.
Значительного успеха добился 483-й стрелковый полк, которым командовал подполковник Н.М. Харитонов. Он пробился к реке Плюссе, а 502-й стрелковый подполковника Я.Ш. Шапиро продвинулся вперед на четыре километра, завязал бой за деревню Подпитье».
*(24-й мотострелковый полк не мог атаковать 19 июля, так как в подчинении полковника А.Г. Родина находились только 1-й батальон, 122-мм 4-орудийная батарея и взвод ПТО (2 76-мм орудия) из состава 24-го мотострелкового полка).
Неизвестно, как 19 июля разворачивались события на самом деле, но видимо, истинным следует считать последний отрывок воспоминаний.
В ночь с 19 на 20 июля немецкое командование произвело перегруппировку сил и рано утром 20 июля двинуло их на Плюссу. Наступающую 269-ю пехотную дивизию, по всей видимости, поддерживали части правого фланга 1-й танковой дивизии (генерал-майор Кихнера (Kichner)), которая к тому времени установила с ней локтевую связь. Для атаки подтянулся и 118-й моторизованный пехотный полк (полковник Каспер (Kasper)) из состава освободившейся после взятия 17 июля Гдова 36-й моторизованной дивизии (генерал-лейтенант Оттенбахер (Ottenbacher)).
*(По данным «58-я пехотная дивизия вышла на Гдов. Усиленный передовой отряд 17 июля ворвался в город. 118-я стрелковая дивизия энергично обороняла городские кварталы и ушла лишь после того, как части 36-й моторизованной дивизии, которая днем ранее захватила аэродром, ввязались в уличные вой. 1 200 советских солдат были взяты в плен». Далее со ссылкой на «Зидовиц К. фон История 58-й пехотной дивизии» Вернер Хаупт пишет «36-я моторизованная дивизия после взятия Гдова заполнила брешь между 269-й пехотной и 1-й танковой дивизиями».
Слабая оборона советских частей почти сразу была взломана, два пехотных полка 269-й дивизии при поддержке 118-го моторизованного пехотного полка захватили Заполье и устремились на Городец.
Очевидно, не рассчитывая на наше сопротивление, они двигались походной двойной колонной: по правой стороне - танки и автомобили, а рядом, по левой, - артиллерийские орудия.
Полковник Г.Ф. Одинцов приказал двум дивизионам полка АККУКС подготовить огонь по голове колонны, двум дивизионами 51-го корпусного артиллерийского полка - по середине, а дивизиону 3-го Ленинградского артиллерийского училища - по хвостовой части.
После 25-минутного артиллерийского обстрела колонны пришли в полное расстройство, и перешли к обороне. Это была последняя попытка немецких частей сходу преодолеть предполье.
Еще 19 июля Верховное главнокомандование Вермахта издало директиву № 33, в соответствии с которой войскам группы армий «Север» предписывалось приостановить наступление на Ленинград. Начать его планировалось «как только 18-я армия войдет в соприкосновение с 4-й танковой группой, а ее восточный фланг будет надежно прикрыт 16-й армией». Стоит заметить, что 4-я танковая группа в составе 41-го и 56-го моторизованных корпусов к тому времени потеряла до 50 % материальной части.
Вынудив противника прекратить наступление на рубеже р. Луги, советские войска выиграли почти три недели для организации прочной обороны на Лужском оборонительном рубеже и форсирования строительства укреплений на ближайших подступах к Ленинграду.
Несмотря на стабилизацию положения на фронте, Главнокомандование Северо-Западного направления в лице командующего Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова и члена Военного совета - секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) А.А. Жданова сделало свои оргвыводы. Командующий Лужской оперативной группы Северного фронта генерал-лейтенант К.П. Пядышев якобы за «контрреволюционные высказывания и антисоветскую агитацию» был арестован. Пядышев отрицал наличие какой-либо контрреволюционности в своих действиях. Однако он был признан виновным в том, что допускал в 1937 г. среди своих знакомых, а в 1940 - в письмах к жене, антисоветские суждения об отдельных мероприятиях ВКП(б) и Советской власти и предан суду. 17 сентября 1941 года Военной коллегии Верховного Суда СССР по части 1 статьи 58-10 УК РСФСР был признан виновным и ему назначено наказание в виде 10 лет лишения свободы в ИТЛ с поражением в правах на 5 лет, с лишением его воинского звания и наград.
25 июня 1943 года А.М. Василевский и Н.Н. Воронов обратились с ходатайством к Генеральному прокурору СССР В.М. Бочкову об освобождении К.П. Пядышева, как ценнейшего военачальника.

В 1943 г. его дело было рассмотрено Генеральным прокурором, который попросил А.А. Жданова охарактеризовать ситуацию, сложившуюся в 1941 г. под Ленинградом и действия бывшего генерала.
В своем письме А.А. Жданов попытался возложить вину за неудачи на Ленинградском направлении на Пядышева и, таким образом, переквалифицировать само дело, перенеся акцент с вменявшихся в 1941 г. тому в вину контрреволюционных высказываний на ошибки в организации обороны города:
«Я не мог припомнить всех обстоятельств дела Пядышева и, в частности, всех событий, предшествующих его отстранению от должности командующего Лужской опергруппой и аресту в июле 1941 года <...>. Однако, я твердо помню, что в мотивах отстранения от должности и ареста Пядышева его контрреволюционные высказывания играли не основную и даже не существенную роль, хотя, как видно из документов, Пядышеву инкриминированы судом именно эти высказывания.
Основными мотивами репрессии по отношению к Пядышеву была его крайне неблаговидная роль в организации защиты Ленинграда. Пядышев как один из крупнейших работников ЛВО, фронта, имел от Командования за месяц войны от 22 июня до 22 июля 1941 года два задания:
1) разработка плана обороны собственно Ленинграда и
2) руководство обороной на основном угрожающем Ленинграду направлении - Лужском.
Должен сказать, что Пядышев командовав без всякой души, исключительно нехотя, безразлично, оставляя в самые ответственные моменты боя на долгий период войска без всякого руководства.
<...> Думаю, что Пядышевым руководило тогда неверие в наши силы и чрезмерная вера в непобедимость немецкой армии.
Что же касается плана обороны г. Ленинграда, то таковой план был Пядышевым после его разработки утерян и судьба его неизвестна и поныне <...>. Это обстоятельство также не могло не повлиять на отстранение и арест Пядышева, тем более что Пядышев ухитрился на пост начальника своего штаба в Лужской опергруппе подобрать командира из немцев, что также нам казалось не совсем случайным! Таковы обстоятельства дела, как они мне в то время представлялись. Время было очень горячее и мы считали Пядышева опасным человеком. Не исключаю, а считаю вполне возможным, что теперь Пядышев стал не тот, что он исправился и в теперешней обстановке будет хорошо драться. Но это виднее тем, кто наблюдал его за последние два года».
В удовлетворении заявленного А.М. Василевским и Н.Н. Вороновым ходатайства было отказано. 15 июня 1944 года К.П. Пядышев скончался в лагере. Посмертно реабилитирован 28 января 1958 года.

VIII. Выход немецкой группы «Луга» на подступы к г. Луга.
К концу Iвторой декады июля 483-й стрелковый полк и маневренная группа полковника А.Г. Родина прочно оборонялись на рубеже Бор - Поддубье - Березицы - Ретюнь - Заозерье.
Немецкие части в районе г. Луги пока не проявляли особой активности, накапливая силы и подтягивая резервы.
Для наступления на Ленинград командующий группой армий «Север» фельдмаршал фон Лееб (von Leeb) создал три временных группы, которые в зависимости от направления будущего удара были названы: «Шимск», «Луга», «Север» (по классификации советских историков: южная, лужская и северная группы соответственно).
Группу «Луга» в некоторых источниках именуют 56-м моторизованным корпусом (генерал пехоты Эрих фон Левински фон Манштейн (Erich von Levinski von Manstein)), что, впрочем, не является ошибкой. Корпус или группа включала в себя 3-ю моторизованную дивизию (генерал-лейтенант Курт Ян (Kurt Jahn)) и полицейскую дивизию СС (бригадефюрер СС (генерал-майор войск СС) Мюльферштедт (Mulferchtedt)). По прибытию управления 56-го моторизованного корпуса, в оперативное подчинение Манштейна переходила и 269-я пехотная дивизия.
Как вспоминает генерал пехоты фон Манштейн, несмотря на его категорическое несогласие с планами фельдмаршала фон Лееба еще «19 июля командование танковой группы поставило нас в известность о том, что оно намерено направить 56 тк (танковый корпус; так Манштейн именует моторизованный корпус) через Лугу на Ленинград. <...> Опять было отвергнуто наше предложение сосредоточить, наконец, силы танковой группы в полосе 41 тк восточнее Нарвы (откуда на Ленинград вели четыре исправные дороги), а не в гораздо менее выгодном направлении на Лугу, где обширные леса затрудняли ведение боевых действий».
Военный совет Северного фронта также проводил мероприятия по улучшению управления войсками. 23 июля командующий фронтом генерал-лейтенант М.М. Попов, учитывая большую протяженность фронта Лужской оперативной группы, разделил ее на три самостоятельных сектора: Кингисеппский (генерал-майор Валентин Владиславович Семашко), Лужский (генерал-майор А.Н. Астанин) и Восточный (генерал-майор Ф.Н. Стариков).
*(В книге говорится, что «23 июля Лужская оперативная группа была разделена на четыре самостоятельных сектора обороны: Кингисеппский, Центральный, Лужский и Восточный», что явно противоречит другим источникам. Вероятно, авторы допустили ошибку, т.к. никакого Центрального сектора или участка обороны в составе Северного фронта не существовало).
Данные сектора, в свою очередь 29 июля 1941 г. были преобразованы в участки обороны с непосредственным подчинением командованию фронта. Таким образом, управление Лужской оперативной группы прекратило свое существование.
Лужский участок или 41-й стрелковый корпус генерал-майора А.Н. Астанина, прикрывавший дороги к Ленинграду с юго-запада, включал в себя 111-ю, 177-ю, 235-ю стрелковые, части 24-й танковой дивизии, сводную артиллерийскую группу полковника Г.Ф. Одинцова, 1-й стрелковый полк 3-й дивизии народного ополчения, 260-й и 262-й пулеметно-артиллерийские батальоны.
*(В издании говорится о включении в состав участка только полка АККУКС. На самом деле в подчинении генерал-майора А.Н. Астанина по-прежнему находилась вся сводная артиллерийская группа).
Несмотря на то, что разукрупнение Лужской оперативной группы привело к увеличению стыков и числа еще не сработавшихся штабов при той же численности войск, оно значительно упростило руководство войсками.
27 июля командование группы армий «Север» отдало приказ за № 1770/41 в соответствии, с которым «группа армий продолжает наступление в район Ленинграда».
За день до этого в штаб 56-го моторизованного корпуса прибыл обер-квартирмейстер Генерального штаба сухопутных войск Германии (эквивалент начальника оперативного управления Генерального штаба РККА) генерал-лейтенант Фридрих Паулюс (Fridrih Paulus), на которого было возложено инспектирование войск 4-й танковой группы. По прибытию в Берлин он произвел доклад начальнику Генерального штаба сухопутных войск (по немецкой классификации - ОКХ (Oberkommando der Heer)) генерал-полковнику Францу Гальдеру (Franz Galder). В своем дневнике от 26 июля 1941 г. Гальдер напишет: «Генерал Паулюс доложил о результатах своей поездки в штаб группы армий «Север»: Гепнер, Манштепн и Рейнгардт единодушно считают, что район между озерами Ильмень и Чудским неблагоприятен для действия подвижных соединений. Не остается ничего другого, как начать наступление в районе озера Ильмень силами пехоты и сосредоточить еще не скованные на фронте подвижные соединения (корпус Манштейна) для ввода в прорыв, достигнутый пехотой. Следствие: очень медленное развитие операции.
Корпус Рейнгардта оказался в чрезвычайно затруднительном положении. Рейнгардт просит разрешить ему начать стремительное наступление, чтобы выйти из этого положения, однако этого делать нельзя, пока не обозначится успех нашего наступления в районе Луги».
Теперь все зависело от успешного наступления группы «Шимск» в составе 1-го и 28-го армейских корпусов 16-й армии. В случае прорыва фронта Восточного участка генерал-майора Ф.Н. Старикова, в действие вводился 56-й моторизованный корпус, который, охватывая левый фланг 41-го стрелкового корпуса, устремился бы на Ленинград. Его наступление поддержали бы части 41-го моторизованного корпуса в районе Кингисеппского участка генерал-майора В.В. Семашко. В перспективе Ленинград мог оказаться полностью отрезанным от войск Северного фронта.
Но для ввода в действие корпуса генерала пехоты Манштейна, его частям было необходимо преодолеть оставшуюся часть предполья и выйти в окрестности г. Луга.
На следующий день 56-й моторизованный корпус потеснив советские части на линию Ретюнь - Мельдсво - Черевише, овладел с. Серебрянка. Для поддержки оборонявшихся подразделений маневренной группы полковника А.Г. Родина и 483-го полка 177-й дивизии генерал-майор А.Н. Астанин выделил в качестве усиления 1-й батальон (22 танка) 49-го танкового полка (майор В.Г. Лебедев) и три батареи (1-й дивизион) 24-го гаубичного артиллерийского полка (майор В. Плескацевич).
*(В должность командира 483-го стрелкового полка 177-й дивизии вступил полковник Я.Ф. Павичкин, заменивший тяжело раненого 25 июля в бою за деревню Крени подполковника Н.М. Харитонова).
Позаботилось командование Лужского участка обороны и о пехотной поддержке, выдвинув на с. Серебрянка отряд 111-й стрелковой дивизии.
Как вспоминает секретарь бюро ВЛКСМ 468-го полка 111-й стрелковой дивизии В.И. Канонюк «где-то в конце июля, примерно 26-27 июля, мы получили приказ сформировать сводный отряд для выхода за передний край обороны и нанесения удара по немецкой группировке в ее тылу. <... > В него выделялся 3 батальон нашего полка, которым командовал в то время капитан Кадочников (командир отряда) и часть сил 1 батальона, командиром которого являлся капитан Алексеев - пожилой человек, призванный из запаса, спокойный, степенный, знающий командир. Меня, <... > назначили комиссаром этого сводного отряда» .
Пока части маневренной группы полковника А.Г. Родина и 483-го полка готовились к наступлению на с. Серебрянка, в ночь с 27 на 28 июля сводный отряд 111-й стрелковой дивизии, сопровождаемый саперами, преодолел переднюю полосу обороны и вышел в расположение противника в район д. Смерди, южнее г. Луги. Следует отметить, что отряд был хорошо подготовлен и вооружен, имелись в наличии даже 82-мм батальонные минометы.
Южнее Смерди, высланная вперед разведывательная группа отряда на рассвете обнаружила немецкие части (возможно это была 269-я пехотная дивизия). Капитан Кадочников (инициалы установить не удалось) принял решение развернуть отряд в цепь и сходу атаковать. В первые минуты боя был убит командир 7-й стрелковой роты лейтенант Мироненко (инициалы не установлены), выбыл из строя капитан Кадочников. Командование отрядом взял на себя командир одной из рот лейтенант А.П. Чугуй, который вскоре был дважды ранен. Сопротивление застигнутого врасплох противника довольно быстро удалось сломить. Трофеями стали 8-9 немецких 37-мм противотанковых орудий РаК-35/36 с полным боекомплектом, 6 легковых автомашин, несколько мотоциклов и грузовиков. Тем временем 483-й полк и маневренная группа полковника А.Г. Родина в 10 км от д. Смерди безуспешно пытались выбить противника из с. Серебрянка, но продвижение было незначительным.
29 июля соединения Манштейна вели наступление вдоль Киевского шоссе, последовательно заняв сначала Волосовичи, а затем Никольское и Ретюнь. К вечеру они достигли Бунны. Подвижная группа полковника А.Г. Родина сосредоточилась в районе высоты 113,3 в 2 км юго-восточнее Серебрянки.
Отряд 111-й стрелковой дивизии к тому времени продвинулся на 5-6 км вперед на Серебрянку и, если верить В.И. Канонюку «разгромил отдельный разведывательный батальон корпусного подчинения».
*(Вопрос о разгроме разведывательного батальона 56-го моторизованного корпуса по-прежнему остается открытым. Так в книге приводится иная интерпретация действий группы 111-й дивизии 28 июля: «батальон капитана Кадочникова проник в расположение противника и внезапным ударом разгромил разведывательный батальон гитлеровской дивизии СС «Великая Германия». Было убито и ранено более двухсот немецких солдат и офицеров, захвачено много трофеев и важных документов». Вероятно, авторы этого издания немного ошиблись. Во-первых, в 1941 г. дивизии «Великая Германия» (Gross Deutschland) еще не существовало, был моторизованный пехотный полк «Великая Германия». Действовал он в составе 46-го моторизованного корпуса 2-й танковой группы, находившейся в оперативном подчинении командования группы армий «Центр». Во-вторых, с 23 июля 2-я танковая группа во взаимодействии с пехотными дивизиями 2-й армии вела бои на ельнинском выступе и к югу от него. Непосредственно моторизованный пехотный полк «Великая Германия» действовала против частей 61-го стрелкового корпуса 13-й армии Западного фронта в районе г. Могилев. Возвращаясь к теме дивизии, следует отметить, что моторизованная пехотная дивизия «Великая Германия» была развернута лишь в марте 1942 г. на базе одноименного полка).
Появилась реальная возможность восстановления утраченных 27 июля позиций. Генерал-майор А.Н. Астанин поставил перед 483-м полком и группой А.Г. Родина задачу - ударом в направлении Серебрянка, Враги, Ильже-2 во взаимодействии с отрядом 111-й дивизии окружить и уничтожить противника в районе Враги, с последующим выходом на Старую Середку. Артиллерийскую поддержку наступающих соединений должен был осуществлять 1-й дивизион 24-го гаубичного артиллерийского полка и орудия, захваченных отрядом 111-й дивизии.
К тому времени в отряд для координации действий прибыл начальник штаба 468-го стрелкового полка майор Войнолович (инициалы не установлены), который, скорее всего и принял командование от лейтенанта А.П. Чугуя.
Однако наступление завязло в районе Серебрянка - Новоселье, и к утру 30 июля советские части отошли на с. Лопанец, где заняли оборону фронтом на юг и запад. Оборона была построена следующим образом: в авангарде - маневренная группа полковника А.Г. Родина, на флангах - части 483-го полки, в глубине - отряд 111-й дивизии.
Тем временем 56-й моторизованный корпус возобновил наступление, в результате которого подразделения 483-го полка, действующие правее и левее подвижной группы без приказа отошли с занимаемых позиций, оставив фланги открытыми.
Ночью командир 41-го корпуса генерал-майор А.Н. Астанин, убедившись, что утраченные в предполье позиции уже не вернуть, приказал отряду 111-й дивизии и 483-му полку отходить в направлении г. Луга. Остатки маневренной группы полковнику А.Г. Родину предписывалось вывести в пункты сосредоточения дивизии в районе Шалово, Старые Крупели.
Предполье Лужского участка обороны было сдано. Соединения 56-го моторизованного корпуса достигли цели наступления, преодолели предполье, оттеснив 41-й стрелковый корпус непосредственно к г. Луге.

IX. Подготовка оборонительных линий в районе г. Луга.

После сдачи предполья все усилия войск генерал-майор А.Н. Астанина были сосредоточены на завершении подготовки оборонительных полос перед городом и за его пределами.
Рассмотрим линию обороны, сложившуюся к концу июля.
Крайнюю позицию правого фланга Лужского участка обороны обеспечивал 1-й стрелковый полк 3-й Ленинградской стрелковой дивизии народного ополчения (Герой Советского Союза полковник В.Г. Нетреба), оперировавший в районе Твердять - Клескуши - Старицы.
*(По другим данным «1 сп 3 ДНО дрался в районе Хотнежа - Лемовжа - Коряча, дрался недолго (примерно месяц стояния и дня три собственно боев)». Однако установлено, что указанный авторами район занимали части 90-й стрелковой дивизии).
Далее по р. Луга (район Вяз - совхоз Муравейно) стояли подразделения Ленинградского стрелково-пулеметного училища (ЛСПУ).
*(Численность и командный состав Ленинградского стрелково-пулеметного училиша установить не удалось. В соответствии со штатом № 19/8 стрелково-пулеметное училище должно состоять из 2 тысяч курсантов и преподавателей. Исходя из этой цифры, можно предположить, что позиции 111-й стрелковой дивизии были пополнены именно на 2 тысячи человек).
18-19 июля за курсантами, в районе Лужского артиллерийского полигона заняла оборону 111-я стрелковая дивизия. Командный пункт подполковника С.В. Рогинского находился в д. Толково.
Подразделения дивизии развернулись на линии Муравейно - Лесково. Правофланговый 532-й стрелковый полк (майор А.А. Власов) смыкался в районе совхоза Муравейно с 1-м полком 3-й дивизии народного ополчения. Учитывая это, можно предположить, что подразделения стрелково-пулеметного училища вошли в состав 111-й дивизии, как дополнительное усиление. За 532-м полком оборону держал 399-й стрелковый полк (подполковник М.С. Озеров). В районе д. Лесково левофланговый 468-й стрелковый полк (подполковник Д.Д. Воробьев) соседствовал с 486-м полком (майор В.Д. Хабаллури) 177-й стрелковой дивизии, замыкая линию обороны 111-й стрелковой дивизии.
Основные силы 177-й дивизии заняли позиции непосредственно на подступах к городу. За полком майора В.Д. Хабаллури оборонительную позицию принял подошедший 483-й полк. Левый фланг дивизии обеспечивал 502-й стрелковый полк (полковник Я.Ш. Шапиро). За ним, вплоть до населенного пункта Большой Волок располагались части 235-й стрелковой дивизии: справа налево - 801-й, 806-й, 732-й стрелковые полки.
Теперь рассмотрим боевые возможности каждого соединения.
К сожалению, в отечественной историографии 3-я дивизия народного ополчения всегда рассматривалась как единое соединение. Между тем дивизия полковника В.Г. Нетребы с самого начала была, как говорится на военном жаргоне «раздергана» по частям. 1-й полк занял позиции в районе г. Луги, 2-й, 3-й стрелковые и артиллерийский полки дивизии выступили походным маршем на Кингисепп. В дальнейшем эти три полка вели бои с финнами на Олонецком направлении в составе Южной оперативной группы генерал-лейтенанта В.Д. Цветаева, к концу августа они отошли на рубеж р. Свирь, где окончательно было остановлено продвижение финских войск.
Вследствие подобного распыления частей дивизии, историки и по сей день игнорируют описание боев 1-го полка, предпочитая рассматривать боевые действия большей части 3-й дивизии народного ополчения.
Известно лишь, что 1-й полк был укомплектован в основном жителями Выборгского района Ленинграда
111-я стрелковая дивизия, понесшая значительные потери в июне - начале июля, начала получать пополнения. Однако компенсировать потерю почти всех артиллерийских орудий 286-го легкого и 561-го гаубичного артиллерийских полков в полной мере так и не удалось.
Линия обороны дивизии строилась в одноэшелонном боевом порядке, наиболее растянутый фронт напротив Красных гор держал 532-й полк (от Муравейно до Толмачево). Но, вероятно, усиление полка подразделениями стрелково-пулеметного училища компенсировало это. В районе Толмачево фронтальная линия полка загибалась под углом 90°, далее начиналась полоса ответственности 399-го и 468-го полков. Таким образом, фронт 111-й дивизии строился в форме буквы Г, что позволяло немецким частям, прорвавшись на стыке 532-го и 399-го полков выйти в тыл Лужского оборонительного участка. При согласованном ударе на левом фланге, части 177-й стрелковой дивизии, 399-го и 468-го полков оказались бы в «мешке».
Общая протяженность линии обороны 111-й дивизии составляла около 20 км.
*(Стоит отметить, что согласно ПУ-39 (Полевой устав РККА 1939 г.) «дивизия может оборонять полосу по фронту 8-12 км». Выдающийся военный теоретик В.К. Триандафиллов в труде «Характер операций современных армий» писал: «при имеющихся огневых средствах дивизии достаточно устойчивое положение получается при занятии дивизией участка от 4 до 8 км (оборона на «нормальных участках») увеличении ширины участка до 12 км устойчивость обороны уже сокращается вдвое, а на 20-кипометровом участке получается довольно жиденькое расположение, которое прорывается сравнительно легко»).
177-я стрелковая дивизия располагалась непосредственно перед г. Лугой, на участке вероятного прорыва 56-го моторизованного корпуса. Вследствие этого она получила в качестве усиления сводную артиллерийскую группу полковника Г.Ф. Одинцова. К концу июля в ее состав входили: артиллерийский полк АККУКС (капитан К.И. Волков), дивизион 28-го корпусного артиллерийского полка и 51-й корпусной артиллерийский полк (капитан В.И. Гущин). Следует отметить, что 51-й артиллерийский полк к тому времени подвергся реорганизации: два дивизиона первоначального состава полка, отошедшие в район г. Луги к середине июля понесли значительные потери и были сведены и составили 1-й дивизион полка (капитан С.П. Горобец). 2-й дивизион был сформирован из подразделений 3-го Ленинградского артиллерийского училища.
В итоге 706-й легкий (майор П.С. Мазец) и 710-й гаубичный (подполковник С.М. Стрельцов) артиллерийские полки 177-й дивизии вместе с частями артиллерийской группы Г.Ф. Одинцова могли противопоставить наступающему врагу огонь 108 артиллерийских орудий.
235-я стрелковая дивизия находилась на переформировании и была, пожалуй, наименее подготовленным соединением. Артиллерийскую поддержку ее обороны составляли всего 12 артиллерийских орудий.
После ликвидации 26 июля прорыва частей 3-й моторизованной дивизии (генерал-лейтенант Курт Ян (Kurt Jahn)) на стыке 177-й и 235-й дивизий (районе Наволок, Репьи, Югостица, Филимонова Горка), в результате которого противник прорвался на 18 км, начальник артиллерии 41-го корпуса полковник Потапов по согласованию с полковником Г.Ф. Одинцовым и генерал-майором А.Н. Астаниным распорядился переместить 51-й корпусной артиллерийский полк в полосу обороны 235-й стрелковой дивизии.
При одноэшелонном построении в тылу войск должен находиться общевойсковой резерв, части которого выдвигаются в случае прорыва обороны и ликвидируют его. Таким резервом была, вероятно, 24-я танковая дивизия (полковник М.И. Чесноков), оставшиеся части которой по приказу генерал-майора А.Н. Астанина должны были выводиться из боя и сосредотачиваться в районе Старые Крупели, Шалово, за позициями 177-й стрелковой дивизии: 49-й танковый полк - юго-западнее Шалово; 24-й гаубичный артиллерийский полк подивизионно в районе Крючково, Смычково; 24-й отдельный разведывательный батальон - в районе Тосики; 24-й понтонно-мостовой батальон (капитан Ф.А. Миндлин) - восточней Старые Крупели; 24-й медико-санитарный батальон (военврач II ранга Никифор Никифорович Евстифеев (либо военврач III ранга А.П. Кондратьев) - восточнее оз. Зеленое. Несмотря на значительное усиление линии обороны стрелковыми и танковыми соединениями, плотность советских войск оставалась достаточно низкой. Между соединениями и частями не было локтевой связи, имелись промежутки в 20-25 километров, не занятые войсками. Прикрывать подобные направления должны были 106-й инженерный (капитан П.К. Евстифеев) и 42-й понтонный батальоны (старший лейтенант С.И. Фоменко(или майор Г.М. Прохоров)), на личный состав которых возлагалась постановка проволочных и минных заграждений с целью компенсации растянутости оборонительной полос.
*(Как вспоминает Т. Кузнецов, бывший в 1941 г. командиром роты 269-го отдельного саперного батальона, их часть также подготавливала позиции под г. Лугой, в районе Смерди, а также «вдоль берегов рек Суйда, Оредеж, Луга, у озер Череменецкое и Врево». Таким образом, промежутки между частями прикрывали не менее трех батальонов инженерной направленности.
По данным секретаря Лужского райкома и горкома ВКП (б) И.Д. Дмитриева, всего в районе г. Луги было возведено четыре линии оборонительных сооружений: I - южнее города, за 15-20 км; II - перед самой Лугой, в 1,5 км; III, на случай сдачи города - в районе Толмачево; IV, наиболее отдаленная - в районе д. Долговка.
Анализируя план построения обороны и расположения частей, можно заключить, что генерал-майор А.Н. Астанин, придерживаясь всех правил оперативного искусства в отсутствии достаточного количества войск, смог создать продуманную линию оборону, грамотно распределив на ней подразделения своего участка.
К тому времени он приобрел уже достаточный опыт, командуя ротой, полком, стрелковыми дивизиями. Высокие познания А.Н. Астанин получил и в области оборонительного строительства, будучи комендантом Каменец-Подольского (1938 г.) и Струмиловского (1940-1941 гг.) укрепрайонов. В мае 1941 г. генерал-майору А.Н. Астанину была доверена должность помощника командующего Прибалтийского военного округа по строительству укрепрайонов, которую он исполнял вплоть до назначения командиром 41-го стрелкового корпуса.
Следует признать, что командование Северного фронта в конце июля из-за отсутствия разведывательных данных решало задачу со многими неизвестными, пытаясь угадать направление главного удара группы армий «Север» в предстоящем наступлении. Наиболее опасным был Лужский оборонительный участок, прорыв которого позволял по кратчайшему маршруту выйти на ближние подступы к Ленинграду. Вполне обоснованно можно было предполагать, что противник решит ударить всеми силами именно здесь. Столь же обоснованно можно было ожидать одновременного удара на Восточном и Кингисеппском участках в обход г. Луги.
*(31 июля Восточный участок обороны преобразован в Новгородскую армейскую группу, которая, в свою очередь, 4 августа преобразуется в 48-ю армию (генерал-лейтенант С.Д. Акимов) Северо-Западного фронта. По другим данным 48-я армия была образована 7 августа).
В этом случае 41-й стрелковый корпус оказался бы в «котле».

X. Бои на ближних подступах к г. Луга.

После преодоления предполья части 56-го моторизованного корпуса подтянулись к двум корпусам группы «Шимск», встав левее их позиций. Все было готово к генеральному наступлению на Ленинград. Планы командования группы армий «Север» не изменились: левофланговая группа «Север» (41-й моторизованный и 38-й армейский корпуса) наступала на Кингисеппском участке, правофланговая группа «Шимск» (1-й и 28-й армейские корпуса) противостояла 48-й армии Северо-Западного фронта на фронте в 50 км. В прорыв боевых порядков Лужского участка обороны фельдмаршал фон Лееб уже не верил, поэтому группа «Луга» (56-й моторизованный корпус), находившаяся в центре должна была имитировать удар по кратчайшему расстоянию на Ленинград, сохраняя силы для поддержки группы «Шимск» в случае успешного наступлений последней. Таким образом, главной целью войск генерала пехоты Манштейна было сковывание частей 41-го стрелкового корпуса, что в течение боев не позволяло советскому командованию снимать войска на выручку соседям - войскам генерал-майора В.В. Семашко и генерал-лейтенанта С.Д. Акимова. Одновременно сковывание боями не позволяло частям Лужского участка обороны быстро оторваться от противника и вовремя вырваться из намечающегося окружения.
Воздушную поддержку групп «Север» и «Луга» осуществлял 1-й авиационный корпус, группы «Шимск» - 8-й авиационный корпус.
Тем временем Ставка Верховного Командования запланировала к 3-4 августа организовать контрнаступление с целью разгрома противника ударами от Старой Руссы и с Лужского оборонительного участка, выхода на рубеж р. Великая и возврата Пскова и Острова. Затем срок перенесли на 12 августа (192).
Время перехода в наступление группы армий «Север» в связи с транспортными проблемами в полосе группы «Шимск» откладывалось пять раз с 22 июля по 6 августа. Когда наступил день назначенного наступления - 7 августа погодные условия настолько ухудшились, что авиация не могла действовать.
Командующий 4-й танковой группы генерал-полковник Гепнер возражал против дальнейшего смещения сроков начала операции. В итоге фон Лееб постановил группе «Север» начать наступление на следующий день, две другие группы должны были ожидать другого срока.
8 августа части группы «Север», упредив советский контрудар без запланированной авиационной поддержки атаковали позиции Кингисеппского участка, перерезав к исходу дня железнодорожную линию Кингисепп - Красногвардейск (с 1944 г. - Гатчина). Теперь в действие вводился 56-й моторизованный корпус.
10 августа в 5.00 в районе Лужского участка обороны началась артиллерийская и авиационная подготовка.
Около 8.00 в районе Бараново, Вяжище части полицейской дивизии СС на стыке 502-го и 483-го полков начали психическую атаку, стремясь посеять в оборонявшихся панику: «они шли в полный рост с развернутыми штандартами. Шли, как на параде, словно подчеркивая своим спокойствием полное презрение к опасности». Подпустив шеренги на близкое расстояние батареи артиллерийской группы полковника Г.Ф. Одинцова, два дивизиона 710-го гаубичного артиллерийского полка и два дивизиона 24-го гаубичного артиллерийского полка 24-й танковой дивизии открыли огонь, рассеяв наступающие подразделения.
*(Вероятно, это была не единственная психическая атака в тот день. «10 августа батальон капитана Гуза из 468-го полка отразил шесть психических атак. Перед заходом солнца немцы пойти в атаку седьмой раз. Отважный капитан поднял свой батальон и повел его в контратаку. Ошеломленные фашисты обратились в беспорядочное бегство. Преследуя противника, батальон Гуза отбросил врага на семь километров. Отступая, гитлеровцы оставили на поле боя сотни убитых и ранены». В монографии упоминается, что «в районе Новой и Старой Середки враг предпринял даже психическую атаку, но советские бойцы не дрогнули. Орудия пяти артиллерийских дивизионов интенсивным огнем уничтожали и рассеивали немцев, шедших сомкнутым строем. Атака врага захлебнулась». Район Новой и Старой Середки можно считать участком обороны 502-го полка 177-й дивизии и 801-го полка 235-й дивизии, т.е. стыком обороны двух дивизий.
Всего в подобных психических атаках дивизия потеряла до 2 тыс. человек убитыми и ранеными, утратив боеспособность.
Через несколько часов началось новое наступление - противник силою до двух пехотных полков атаковал позиции 468-го полка 111-й стрелковой дивизии и левофлангового соседа - 486-го полка 177-й дивизии, захватив населенные пункты Бараново и Карпово. Однако к исходу дня положение было восстановлено.
Немецкие источники так характеризуют наступление этого дня:
«Сосредоточенный перед Лугой LVI (56-й) моторизованный армейский корпус <...> 10 августа продвинулся обеими левофланговыми дивизиями (дивизия полицейская дивизия СС и 3-я моторизованная). После первоначального успешного продвижения наступление захлебнулось перед глубоко эшелонированным оборонительным валом советского XXXXI (41-го) стрелкового корпуса».
Оценки командира 56-го моторизованного корпуса генерала пехоты Манштейна несколько мягче:
«к 10 августа корпус, наконец, был готов начать наступление. Оно проходило в тяжелых боях, но все же успешно. К сожалению, наши потери были довольно значительны. Полицейская дивизия СС потеряла своего храброго командира, генерала полиции (вероятно ошибка, бригадерфюрера СС) Мюльферштедта. Особенно неприятны были многочисленные контратаки танков противника, тогда как наш корпус вообще не располагав теперь танковыми силами».
Позиционные бои продолжались вплоть до 15 августа. Утром в штаб 4-й танковой группы прибыл фельдмаршал фон Лееб для ознакомления с замыслом, по которому 41-й и 56-й моторизованный корпуса должны были, взломав оборону Кингиссепского участка через Красногвардейск выйти на подступы к Ленинграду. Командующий группой армий одобрил план и предписал подготовить переброску 3-й моторизованной дивизии и управления 56-го моторизованного корпуса на левый фланг.
Однако наступление 34-й армии Северо-Западного фронта (генерал-майор К.М. Качанов) к югу от оз. Ильмень заставило командование группы армий в 18.00 отдать приказ на остановку передислокации корпуса генерала пехоты Манштейна. Управлению корпуса и 3-й моторизованной дивизии предписывалось перейти в подчинение 16-й армии (генерал-полковник Эрнст Буш (Ernst Busch)), развернуться и совершив марш в 260 км ликвидировать прорыв в районе Старой Руссы.
Оставшиеся под г. Лугой полицейская дивизия СС и 269-я пехотная дивизия переходили в подчинение 50-го армейского корпуса (генерал кавалерии Георг Линдеманн (Georg Lindemenn)) 16-й армии.
*(50-й армейский корпус с начала войны дислоцировался в районе Берлина, в августе 1941 г. был переброшен в полосу наступления группы армий «Центр», где его части участвовали в Смоленском сражении, а затем были переброшены на Ленинградское направление).
Продолжение наступления в урезанном составе решительных результатов не принесло, части 50-го армейского корпуса завязли в позиционных боях к югу от Луги.

XI. Боевые действия 41-го стрелкового корпуса (Южной группы) в условиях окружения.

Несмотря на сопротивление советских войск, положение в районе г. Луги продолжало ухудшаться. Фактически, из-за отхода частей Кингисеппского участка обороны, 41-й стрелковый корпус находился в полуокружении. Понимая, что полного окружения не избежать, генерал-майор А.Н. Астанин приказал командирам, вплоть до полка, лично провести рекогносцировку местности в указанных для каждой части районах севернее Луги с целью организации обороны на III оборонительной линии. Как происходила рекогносцировка командира 468-го полка 111-й дивизии, вспоминает секретарь бюро ВЛКСМ полка В.И. Канонюк:
«майор Воробьев получил задачу - провести рекогносцировку с целью организации обороны и подготовки контратаки севернее Луги фронтом в сторону Ленинграда, оседлав шоссе Луга - Ленинград в районе Мшинская - Сорочкино - Покровка. Он создан рекогносцировочную группу. В нее были включены комиссар полка Косачев Александр Иванович, помощник начальника штаба полка по разведке младший лейтенант Оплеснин Николай Васильевич <...>, уполномоченный особого отдела (фамилии не помню) и я - секретарь комитета комсомола полка, выполнявший отдельные поручения командования полка по боевым вопросам. <... >
Мы проследовали через Толмачево, Мшинскую, и где-то между Шишкой и Сорочкино рекогносцировали указанный нашему полку рубеж - для того, чтобы на следующий день вывести сюда полк. Рекогносцировка продолжалась весь день, она затянулась допоздна и абсолютно уставшие, изголодавшиеся (у каждого из вас было по нескольку сухарей, другой провизии не оказалось), мы к вечеру закончили рекогносцировку. Командир полка один в машине уехал в расположение штаба полка, остальным приказал ожидать в районе, где была закончена рекогносцировка».
Приказ о рекогносцировке был отдан вовремя. В ночь на 19 августа 2 пехотные дивизии группы «Шимск» достигли станции Оредеж, заходя в тыл Лужского участка обороны. Так был произведен охват левого фланга корпуса. На тот момент 41-й стрелковый корпус насчитывал 45 тысяч человек, 97 исправных танков, 38 бронеавтомобилей, 355 артиллерийских орудий, 140 минометов, 930 пулеметов.
Проанализировав сложившуюся обстановку, Военный совет Северного фронта 19 августа докладывал Главнокомандующему Северо-Западного направления Маршалу Советского Союза К.Е. Ворошилову: «Противник, силами до двух дивизий, сковывая нашу группировку на Лужском направлении, силами пяти пехотных дивизий, двух моторизованных дивизий, двух-трех танковых дивизий развивает наступление на Красногвардейск, Красное Село и из района Волосово на станцию Сиверская с целью - во взаимодействии с группировкой в районе станции Батецкая - окружить нашу Лужскую группировку для дальнейшего развития наступления в направлении на Ленинград».
Но Маршал К.Е. Ворошилов посчитал эти выводы паническими и мер по перегруппировке войск не принял.
Только утром 22 августа генерал-майор А.Н. Астанин получил приказ на отход корпуса в район Красногвардейска.
В тот же день ударили немцы. 269-я пехотная дивизия медленно продвигалась западнее города в излучине р. Луга на север. Слева от нее в бой вводились части 285-й охранной дивизии (командир не установлен). Поредевшие части полицейской дивизии СС наступали непосредственно на город, или, как говорится, «в лоб». 122-я пехотная дивизия (генерал-майор Зигфрид Маххольц (Siegfried Machfaolz)) 28-го армейского корпуса (генерал пехоты Викторин (Wiktoren)) принимала участие в первой фазе наступления, окружая город с востока.
*(По другим данным, дивизия СС «Полицай» была 74-километровым маршем переброшена на восточный берег реки Луги и началось наступление на город Лугу с востока. Однако эти сведения, вероятно ошибочны, так как данная дивизия, начиная со второй декады июля находилась непосредственно перед г. Лугой на расстоянии не более 15 км и никуда не перебрасывалась).
По свидетельству немецких источников, «продвижение складывалось тяжело. Советы приходилось буквально выбивать из их бункеров и окопов. <...> XXXXI (41-й) советский стрелковый корпус ожесточенно оборонялся и даже перешел в контратаку, поддержанную танками. L (50-й) армейский корпус до 24 августа подбил 43 вражеских танка и захватил 115 бункеров».
Безусловно, в целом, успешное (по сравнению с предыдущими днями) продвижение противника связано с постепенной передислокацией войск 41-го стрелкового корпуса в I и II оборонительных линиях с целью их дальнейшего отвода. Естественно, что их оперативная плотность при этом снижалась.
24 августа Луга была сдана - оборона города с открытыми флангами была бессмысленна. Соединения Лужского участка обороны (в период отхода преобразован в Южную группу) начали движение в направлении Толмачево на III оборонительную линию, развернутую генерал-майором А.Н. Астаниным по р. Луга, как раз на случай отступления.
По некоторым данным отвод частей начался еще раньше: «21 августа части 111-й дивизии по приказу оставили занимаемый район и получили задачу уничтожить противника, оседлавшего дорогу Луга - Ленинград вблизи Красногвардейска. Однако эту задачу выполнить не удалось. До Красногвардейска еще было далеко, когда в районе железнодорожной станции Дивенская дивизия встретилась с подвижными группами противника, проникшими сюда из районного центра Волосово». Отход частей 111-й дивизии 21 августа маловероятен. Во-первых, упомянутый выше приказ на отступление был отдан 22 августа. Если бы командующий Лужского участка обороны отвел дивизию на новый рубеж ранее этой даты, командование фронта расценило подобные действия, как неподчинение. Без согласования и надлежащего приказа «сверху» генерал-майор А.Н. Астанин не имел права снимать или перемещать свои части. Во-вторых, даже если 111-я дивизии была отведена и к середине II декады августа смогла достичь станции Дивенская, ее части, по данным того же издания, все равно вели боевые действия «27 и 28 августа в районе деревни Ящеры». Если учитывать, что станция Дивенская находится приблизительно в 50 км от Луги, а Ящера - в 40 км от Дивенской и примерно в 15 км от Луги, то выходит, что части дивизии сначала достигли Дивенской, а затем откатилась на 35 км до самой Ящеры. Ящера входила в III оборонительную линию, на которой к 27 августа и сосредоточились части 41-го корпуса. В итоге, так или иначе, но 111-я стрелковая дивизия отступала вместе с частями корпуса.
Через несколько дней (более точная дата неизвестна) Южная группа достигла рубежа р. Луга. Но время работало против оборонявшихся - даже на этой, прекрасно оборудованной в инженерном плане линии, нельзя было долго задерживаться - «коридор» на север был открыт, но его вот-вот должны были захлопнуть.
Около 11.00 27 августа командующему Южной группой по радиостанции было передано распоряжение штаба Ленинградского фронта № 001:
«1. Противник заняв небольшими частями Кузнецово, Беково, пос. Дивенский, Новинка, создает видимость окружения вашей группы войск. <... >
2. Приказываю: сосредоточив главные силы группы в район свх. Красный Маяк, Покровка, Низовка, Кемск, 28 августа 1941 г. смять противника в районе Остров, Беково, Кузнецове и наступать в направлении Сиверекая, Выра.< ...>
5. Срочный выход на рубеж Сиверская, Вира крайне необходим для восстановления питания группы по коммуникациям на Вырица. До выхода на рубеж экономно расходуйте ваши запасы».
Началась перегруппировка войск. 111-я стрелковая дивизия отводилась в район станции Мшинская. 177-я стрелковая дивизия, усилив 235-ю стрелковую дивизию 1-м и 2-м стрелковыми батальонами 502-го полка (полковник Я.Ш. Шапиро), передала последней свой участок обороны. Дивизия полковника А.Ф. Машошина по распоряжению командира корпуса сосредотачивалась в районе Долговка. Усиленная 235-я стрелковая дивизия, 1-й полк 3-й дивизии народного ополчения и 269-й отдельный саперный батальон должны были прикрывать боевые порядки корпуса от удара со стороны г. Луги, выполняя, таким образом, функцию арьергарда.
Тем временем немецкое командование завершало создание Лужского «мешка»: 8-я танковая дивизия (генерал-майор Эрих Бранденбергер (Erich Brandenberger)) 50-го армейского корпуса к тому времени захватила Сиверский на участке железной дороги Красногвардейск - Луга. Затем, повернув почти на 180° ее части отправились навстречу 285-й охранной дивизии. Одновременно подошел 41-й моторизованный корпус, составивший западный фронт окружения. С востока подошли 122-я и 96-я (генерал-лейтенант Шеде (Schede)) пехотные дивизии 28-го армейского корпуса. 122-я пехотная дивизия 28 августа была переориентирована на Тосно.
Оставшаяся 96-я пехотная дивизия сыграла ключевую роль, замкнув кольцо вокруг дивизий 41-го стрелкового корпуса. Данная операция находит свое описание в немецких источниках:
«96-я пехотная дивизия <...> 24 августа получила задачу со своего лужского плацдарма у Оредежа незамедлительно наступать на северо-восток, чтобы отсечь отступающим из Луги Советам отход на север. Несмотря на проливной дождь и полностью раскисшие дороги - лишь пехотинцы были в состоянии двигаться дальше, автомашины и орудия безнадежно завязли в грязи, - 27 августа дивизия достигла станции Новинка и в результате этого отрезана последнюю возможность отхода противнику».
Таким образом, Лужском «мешке» немцы заперли следующие части и соединения:
- управление 41-го стрелкового корпуса (Южной группы), корпусные части;
- 111-я стрелковая дивизия (399-й, 468-й, 532-й стрелковые полки, 286-й легкий и 561-й гаубичный артиллерийские полки, дивизионные части);
- 177-я стрелковая дивизия (483-й, 486-й стрелковые полки, 706-й легкий и 710-й гаубичный артиллерийские полки, 3-й батальон 502-го стрелкового полка, дивизионные части);
- 235-я стрелковая дивизия (732-й, 801-й, 806-й стрелковые полки, 670-й легкий и 682-й гаубичный артиллерийские полки, 1-й и 2-й батальоны 502-го стрелкового полка 177-й дивизии, дивизионные части);
- 24-я танковая дивизия (части 24-й мотострелкового, 24-го гаубичного артиллерийского и 49-го танкового полков, дивизионные части). Вероятно, дивизии был придан и 3-й мотострелковый полк, действовавший в составе маневренной группы полковника А.Г. Родина;
- сводная артиллерийская группа полковника Г.Ф. Одинцова (артиллерийский полк АККУКС, 1-й дивизион 28-го корпусного артиллерийского полка);
- 1-й полк 3-й («Фрунзенской») дивизии народного ополчения (1-й, 2-й, 3-й стрелковые батальоны);
- 541-й гаубичный артиллерийский полк резерва ВГК (Герой Советского Союза И.Т. Петров), переброшенный из состава 7-й армии;
- 51-й корпусной артиллерийский полк (2 дивизиона). Возможно, был придан 235-й стрелковой дивизии;
- 260-й и 262-й пулеметно-артиллерийские батальоны;
- 269-й отдельный саперный батальон.

Кроме того в окружение попали два истребительных батальона, созданных из жителей Лужского района - капитана П.Г. Лукина, вторым - командира запаса Н.Г. Брыкусова.
1-я («Кировская») дивизия народного ополчения (1-й, 2-й, 3-й стрелковые, артиллерийский полки, дивизионные части), изолированно отступавшая вдоль железной дороги Коммунар - Сольцы через Кремено, Чащу, Новинку и примкнувшая в конце августа - начале сентября к частям 41-го корпуса, также оказалась окруженной.
Разумеется, что этот список не окончателен. Есть сведения, что в окружение также попали 70-я и 90-я стрелковые дивизии, но конкретных доказательств этого нет.
По другим данным «в «котле» оказались 70-я, 90-я, 111-я, 177-я и 235-я стрелковые дивизии, 1-я и 3-я ДНО, 24-я танковая дивизия». Вопрос об окружении 70-й стрелковой дивизии остается открытым. 26 августа, еще до окружения командующий Ленинградского фронта генерал-лейтенант М.М. Попов, разговаривая по прямому проводу с Верховным Главнокомандующим И.В. Сталиным говорил дивизии следующее: «в течение сегодняшней ночи мы вывели в район Ушаки, Тосно приводившиеся в этом районе в порядок и не являющиеся полноценными части 70-й дивизии, усилив их танками и саперами, и с рассвета сегодня организовали оборону, оседлав шоссе между Любанью и Лугой». Однако 14 сентября новый командующий Ленинградским фронтом генерал армии Г.К. Жуков в переговорах с начальником Генерального штаба Маршалом Б.М. Шапошниковым о ликвидации немецкой группировки в районе Красное Село отмечал, что «переход в наступление <...> рассчитываю провести не раньше 17 числа. Раньше не могу, так как сейчас нет сил. Думаю собрать их за счет вывода из группы Астанина 70-й и 90-й дивизий». Не все ясно с 90-й стрелковой дивизией. В донесении штаба Ленинградского фронта в НКО от 6 сентября 1941 г. отмечается, что «командиру 90 сд приказано облегчить выход 41 ск ударом на р. Слудица на юг». Значит, дивизия не была в Лужском «мешке». Что касается 3-й дивизии народного ополчения, то в окружение попал только ее 1-й стрелковый полк. Два других стрелковых и артиллерийский полки, как отмечалось уже ранее, вели боевые в районе Кингисеппа. 4 августа их перебросили на Карельский перешеек в состав Южной оперативной группы (генерал-лейтенант В.Д. Цветаев).
Продвижение войск Южной группы на Вырицу складывалось чрезвычайно медленно, вследствие чего приказ от 27 августа на сосредоточение войск в районе Остров, Беково, Кузнецово выполнен не был. Как отмечается в донесении штаба Ленинградского фронта № 9 Главнокомандующему Северо-Западным направлением «части группы 30 августа 1941 г. продолжали упорные бои с противником силою до пехотного полка с танками, закрывающими выход войскам группы в северном направлении». Неизвестно, что за пехотный полк имеет в виду командование фронта, когда с севера фронт окружения держала только 8-я танковая дивизия. К тому времени данная дивизия, по немецким данным, потеряла до 2/3 своего первоначального состава, поэтому можно предположить, что «безлошадные» танкисты были собраны в один отряд и обеспечивали, таким образом, пехотное прикрытие оставшихся танков.
Наиболее в сторону Вырицы продвинулась 177-я стрелковая дивизия, достигнувшая к 30 августа линии Лутинка - Дивенский - совхоз «Красный Маяк». 111-я стрелковая дивизия во взаимодействии с частями 24-й танковой дивизии вела боевые действия в районе Ящера (между Покровкой и Сорочкино). Арьергард (235-я стрелковая дивизия, 1-й полк 3-й дивизии народного ополчения и другие части) оборонялись на южном направлении по фронту Долговка - Пеляш - Пелково. Обоз и тыловые части 41-го корпуса более чем на 100 автомашинах отправились по маршруту Луга - Чаща - Новинка - Слудица, ближе к линии фронта. Туда же были эвакуированы и 500 легкораненых красноармейцев и командиров.
План по выводу частей группы заключался в одновременном ударе 90-й стрелковой дивизии (полковник И.Ф. Абрамов) через Вырицу на юг с внешней стороны и Южной группы на север - с внутренней, по сходящимся направлениям. При удачном исходе операции образовывался «коридор», по которому и должны были выходить окруженцы. Но 2 сентября 90-я дивизия была вынуждена оставить Вырицу.
5 сентября части корпуса достигли района Слудицы и подошли к южной окраине Вырицы. Нахождение в ней вражеских солдат было большой неожиданностью для генерал-майора А.Н. Астанина. Кроме того, высланные вперед разведывательные отряды установили, что в местах вероятного прорыва сосредоточиваются усиленные отряды, которые непрерывно курсируют по дорогам, обстреливая ложбины и перелески. В сложившейся обстановке лучшим решением был бы фланговый обход Вырицы и соединение с 90-й стрелковой дивизией в районе Красницы, совхоз «Красная Долина», Сусанино. Однако командующий группой почему-то решил штурмовать Вырицу «в лоб». Советские части, поддержанные авиацией, не смогли сломить сопротивление вражеского гарнизона и завязли в позиционных боях.
Тем временем кольцо продолжало сжиматься. 9 сентября в район Рождествено прибыла 2-я пехотная бригада СС, которая, вероятно, держала фронт в районе Вырица, Слудицы.
В 10.00 10 сентября два стрелковых полка 90-й стрелковой дивизии (с 10 по 11 сентября полковник А.А. Дарьин), наступая с рубежа р. Суйда вновь перешли в наступление на фронте Виркино - оз. Большое Кауштинское в направлении Михайловки. «Однако этот удар, - как отмечается в докладе командования Ленинградского фронта наркому обороны И.В. Сталину от 10 сентября, - не получил полного развития для помощи выходящему из окружения 41 ск. Передовые части этого корпуса ведут напряженный бой на южной окраине пос. Вырицы. Ночью организуется снабжение частей 41 ск горючим, продовольствием и боеприпасами самолетами. Командир корпуса т. Астанин выражает сомнение в возможности спасти технику из-за отсутствия горючего и физического истощения войск».
Наступление 90-й стрелковой дивизии (с 12 сентября - полковник А.И. Королев) могло вполне увенчаться успехом, если бы части передовых 177-й и 111-й стрелковых дивизий обошли Вырицу и развили наступление на Сусанино. Однако командование Лужской группы предпочло продолжать штурм Вырицы. Единственно положительным событием дня был кратковременный прорыв обороны 235-й дивизией, в результате которого несколько групп бойцов в 9.10 вышли из окружения в район Сусанино.

XII. Распад Южной группы.

Бесцельные атаки на Вырицу продолжались вплоть до 14 сентября, пока в дело не вмешался начальник Генерального штаба Маршал Б.М. Шапошников. В ночном разговоре с командующим Ленинградским фронтом генералом армии Г.К. Жуковым он отметил, что «Астанин, по моему, обойдя Вырицу с востока, может уже выходить под прикрытием 90-й дивизии на свободное поле, а не вести изнуряющий бой за захват Вырицы».
Но решающий момент был упущен. Подтянув силы, немецкое командование создало довольно прочную оборону на севере, ослабленные части Южной группы уже не могли ее
взломать. В районе Семрино - Кабралово немецкие части окружили и 90-ю стрелковую дивизию. Лишь с переброской в 20-х числах августа 41-го моторизованного корпуса (1-я, 6-я танковые и 36-я моторизованная дивизии) в полосу наступления группы армий «Центр» плотность боевых порядков снизилась, что позволило частям 90-й дивизии (два стрелковых полка), потерявшей половину личного состава и техники прорваться через Пушкин на север.
15 сентября по распоряжению генерал-майора А.Н. Астанина, доложившему штабу фронта о безнадежности положения, началось уничтожение техники и военного имущества. Военный совет Ленинградского фронта приказал применить типичную тактику, уже проверенную в Киевском (разгром Юго-Западного фронта) и Вяземском (окружение Западного и Резервного фронтов) «котлах». Она заключалась в ликвидации крупных соединений и образования из них мелких групп (до полка), которые были менее заметны, тем более в условиях лесистой местности близ Ленинграда. Во второй половине сентября Южная группа, как единое целое перестала существовать. Количество сводных отрядов, образовавшихся после распада группы, вряд ли когда-нибудь будет известно. Большинство авторов упоминают крупные отряды и сходятся во мнении, что всего их было 4-5: генерал-майора А.Н. Астанина, полковника А.Ф. Машошина, полковника А.Г. Родина, полковника Г.Ф. Одинцова и подполковника СВ. Рогинского*.
*(Подобной точки зрения придерживаются авторы. Исследователь В.В. Бешанов пишет также об отряде подполковника И.С. Павлова и полковника М.И. Чеснокова. Здесь следует заметить, что отрядом 24-й танковой дивизии по данным командира 1-й танковой дивизии генерал-майора В.И. Баранова командовал «полковник А. Г. Родин и полковой комиссар М. В. Сочугов. Танкисты не раз вступали в бой с противником, преграждавшим им дорогу. Положение отряда усложнялось тем, что комдив полковник М.И. Чесноков был тяжело контужен на Лужском рубеже. Бойцы несли его на носилках».
Условно будем называть их отрядом управления Южной группы, отрядами 177-й дивизии, 24-й танковой дивизии, артиллерийской группы и 111-й дивизии соответственно. Разумеется, что в их составе находились бойцы из самых разных частей.
Уже 16 сентября из окружения вышел первый отряд. Как вспоминает секретарь бюро ВЛКСМ 468-го стрелкового полка 111-й дивизии В.И. Канонюк:
«16 сентября небольшой отряд, в том числе из нашей 111 дивизии, вышел на станцию Сусанино, где мы встретились с частями 90 стрелковой дивизии, специально удерживавшими здесь оборону для обеспечения выхода войск лужской группы. Пройдя станцию Антропшино, мы оказались в районе Слуцка (теперь это город Павловск) и Пушкина.
Утром 17 сентября, войдя в пушкинские парки, мы наблюдали непривычную нам картину глубокого фронтового тыла - стоят обозы, кухни, спокойная, мирная тыловая жизнь. И вот неожиданно открылась пулеметная стрельба.
Оказалось, что сюда проник небольшой немецкий отряд, который и открыл огонь. Я отчетливо помню слова команды комиссара 41 корпуса Гаева, возглавившего общую колонну вышедших из окружения частей: "А ну-ка бравая 111, прочесать парк, уничтожить немецких лазутчиков, а остальным подразделениям, задержаться в ложбине".
Наша "бравая 111-я", как выразился комиссар Гаев, имела в своей колонне в то время 80-100 человек. Вот все, что составляло наш небольшой отряд.
Бой был скоротечный. Мы развернулись в цепь, прочесывая парк, наткнулись на группу немецких автоматчиков, завязалась перестрелка. В этом бою в Пушкинском парке, я был ранен в левое колено. Правда, пуля удачно прошла над коленным суставом, не повредив его. Поэтому вначале я еще мог двигаться и обнаружил ранение только тогда, когда сапог начал наполняться кровью.
Короткий бой быстро закончился, но комиссара корпуса мы больше не видели и о его судьбе ничего неизвестно».
Из данного текста можно сделать вывод, что существовал, хоть и короткое время, еще один сводный отряд - бригадного комиссара Л.В. Гаева.
Теперь рассмотрим подробнее выход каждого известного отряда.
Отряд 177-й стрелковой дивизии вскоре вышел из окружения в район Павловска. Численность отряда неизвестна. Полковник Г.Ф. Одинцов, ссылаясь на генерал-майора И.И. Федюнинского, принявшего 6 октября командование Ленинградским фронтом пишет, что в составе отряда было 3 тыс. человек. По другим сведениям «отряд численностью более двух тысяч человек во главе с полковником А. Ф. Машошиным соединился с войсками фронта в районе между Красногвардейском и Колпино».
Есть данные, что «177 сд погибла в окружении севернее Луги, Дивенская, прорываясь через участок у д. Мины на север. Из окружения к 20.09.41 вышло всего 522 чел. По личному указанию А. Жданова 177 сд восстановили, влив новое пополнение в октябре».
В каком районе вышел отряд 24-й танковой дивизии - неизвестно. Его численность, по данным полковника Г.Ф. Одинцова, составляла более 800 человек. 22 сентября 24-я танковая дивизия была окончательно расформирована. Вышедшие из окружения танкисты, были переданы на укомплектование 124-й (полковник А.Г. Родин) и 125-й (полковник М.И. Чесноков) танковых бригад.
Каких-либо сведений об отряде управления Южной группы не обнаружено. По некоторым данным «отряд во главе с генерал-майором А.Н. Астаниным, прикрываемый арьергардом из артиллерийских частей и специальных подразделений под командованием полковника Г.Ф. Одинцова, вышел из окружения в районе Погостье». После выхода из окружения генерал-майор А.Н. Астанин вступил в должность командующего Приморской оперативной группой, оборонявшей Ораниенбаумский плацдарм.
Отряд сводной артиллерийской группы (все орудия были уничтожены) вышел в район станции Погостье, напротив позиций 54-й армии. О том, что группа прикрывала отряд генерал-майора А.Н. Астанина, полковник Г.Ф. Одинцов в своих мемуарах не упоминает.
Однако не всем красноармейцам и командирам Южной группы удалось выйти из Лужского «мешка». Убедившись в распаде Лужской группы, части противника начали беспрепятственно курсировать вдоль шоссейных и железных дорог, близ населенных пунктов, устраивая засады в местах вероятного прорыва:
«Штаб 8-й танковой дивизии с немецкой стороны принял управление на поле боя. Собственные силы для такой борьбы были слишком слабы, так как мало-помалу пехота и подвижные разведподразделения переводились на другие участки. В действие пришлось ввести даже роты снабжения, чтобы очистить котел. Сам котел был разрезан 7 сентября, а 15 сентября подавлен последний очаг сопротивления. 20 000 солдат противника попали в плен. Плацдарм для окружения Ленинграда был завоеван!».
*(В другом издании отмечается, что «по данным немцев, в ходе ликвидации Лужского «котла» они захватили 21 тысячу пленных, 316 танков и 600 орудий»).

XIII. Выход из окружения сводного отряда подполковника СВ. Рогинского.

Отряд 111-й стрелковой дивизии под командованием подполковника С.В. Рогинского первоначально, как и отряд полковника Г.Ф. Одинцова, двигался в сторону Погостья.
К 20 сентября части группы сосредоточились в районе Радофинниково, Озерье, болото Тушинский Мох. Высланные вперед на восток разведывательные группы обнаружили на всем протяжении от Любани до болота Отхожий Лес скопление частей переброшенного 24 августа из группы армий «Центр» 39-го моторизованного корпуса. Пересечь автомобильную и железнодорожную магистрали Ленинград - Чудово было нереально и подполковник С.В. Рогинский решает повернуть на юг.
Продвинувшись вдоль полотна, группа достигла Сенной Керести и 21 сентября сосредоточилась в районе Финев Луг, р. Кересть, болото Гажьи Сопки. Вставал вопрос - что делать дальше. Для уточнения всех спорных моментов командование отряда решило созвать совещание командиров и политработников. Всего было два варианта действий: выходить ночью из окружения небольшими группами (до полуроты) либо прорвать фронт близ Мясного Бора и переправиться на восточный берег р. Волхов. По итогам совещания большинство голосов было отдано за прорыв обороны противника. В случае неудачного исхода операции предполагалось создать партизанский отряд и действовать на коммуникациях противника.
Для осуществления переправы была необходима поддержка советских частей на том берегу, за Волховом. Специально для этого организовывался разведывательный отряд. Данные о его составе противоречивые. Так в книге отмечается, что «созданный разведотряд состоял из пяти групп. В одну из них командир 468-го полка майор Воробьев рекомендовал включить опытных разведчиков: младшего лейтенанта Николая Васильевича Оплеснина и рядового Константина Ивановича Шипилова».
Однако истинными следует признать сведения начальника оперативного отдела штаба 267-й стрелковой дивизии капитана Е.Н. Дзюба. В сборнике он со слов помощника начальника штаба 468-го полка по разведке младшего лейтенанта Н.В. Оплеснина в подробностях описывает подготовку разведывательного отряда к форсированию реки и собственно переправу:
«Двадцатого сентября, - стал рассказывать Оплеснин, - командир полка майор Воробьев приказал мне возглавить разведывательную группу, вместе с ней переправиться за линию фронта, связаться с частями Красной Армии и передать их командованию просьбу оказать содействие нашей сто одиннадцатой дивизии при выходе из окружения. В разведывательную группу входили кроме меня лейтенанты Кузнецов и Пленков, красноармеец Рогалев. Мы тронулись в путь двадцать первого сентября. Километров пятнадцать шли лесом, по болотам. <...> Решено было так; отличный пловец лейтенант Пленков и я, добравшись до Волхова, поплывем па левый берег, а Кузнецов и Рогалев будут нас прикрывать. Убедившись, что мы достигли цели, они отправятся в дивизию и обо всем доложат. Группа отдохнула немного и двинулась дальше. Вскоре мы поняли, что находимся в расположении вражеских войск. <...> И тут мы наткнулись на вражеский секрет. Невидимый в темноте гитлеровец громко закричал и открыл стрельбу. Кузнецов и Рогалев ответили. Пленков и я бросились к реке. Потом Пленков тоже начал отстреливаться, а я, сняв шинель и сапоги, кинулся вводу...
- Трудный был момент, - вспоминал Оплеснин. - Гитлеровцы осветили реку ракетой, открыли огонь из пулеметов. <...> в ее холодном свете я увидел восточный берег, деревья, домики. <…> Напрягая все силы, я поплыл вперед. <...> Когда подгребал к берегу, было темно и тихо. Сил больше не было. Только бы не пойти ко дну! Наконец, ноги коснулись земной тверди. Прямо передо мной был крутой обрыв. Взбираться по нему я не стал: противник мог заметить меня, да и сил вряд ли хватило бы, чтобы подняться. Несколько правее берег был пологим. Метрах в ста от воды стоял одинокий домик, постучал. Никто не отозвался. Я открыл дверь. В домике было пусто. <...> Но тут скрипнула дверь. <...> Передо мной стояла немолодая женщина. <...> В конце концов она объяснила, как лучше найти красноармейцев».
Во второй половине дня 22 сентября младший лейтенант Н.В. Оплеснин был доставлен в штаб. 267-й стрелковой дивизии (комбриг Я. Д. Зеленков), державшей оборону напротив отряда подполковника С.В. Рогинского в районе Ситно, Русса, Змейско.
Как вспоминает начальник инженерных войск 52-й отдельной армии (ее части находились по восточному берегу р. Волхов) полковник Н.С. Горбачев, «документов он с собой никаких не имел, и, естественно, у комдива Зеленкова возник вопрос: можно ли доверять рассказу человека, которого никто не знал? Не является ли он вражеским лазутчиком, направленным в расположение наших войск с какими-то провокационными целями? Может быть, противник собирается перебросить на восточный берег Волхова для захвата плацдарма свои части, переодетые в красноармейскую форму?».
Разобраться в этом было поручено капитану Е.Н. Дзюба и начальнику особого отдела 844-го стрелкового полка дивизии старшему политруку А.Д. Лобанову.
После допроса младшего лейтенанта, отрывки из которого приведены выше, проверяющие высказали комбригу Я.Д. Зеленкову свои сомнения. Связавшись со штабом 52-й отдельной армии (генерал-лейтенант Н.К. Клыков) он все же получил «добро» на разработку плана выхода.
*(52-я отдельная армия была сформирована 28 августа 1941 г. на основании директивы Ставки ВГК от 23 августа. Базой для формирования армии послужило управление 25-го стрелкового корпуса. В ее состав на 9 сентября входили 267-я, 285-я, 288-я, 292-я, 312-я и 316-я стрелковые дивизии, 442-й, 881-й корпусной артиллерийские полки, 884-й артиллерийский полк ПТО, 179-й, 283-й, 434-й истребительные и 138-й бомбардировочный авиационные полки и др. армейские части.
В соответствии с директивой Ставки ВГК от 26 сентября 1941 г. полевое управление армии было использовано для формирования полевого управления 4-й армии второго (II) формирования. Вновь полевое управление 52-й армии сформировано 28 сентября. Армия получила статус отдельной и подчинялась не командованию Ленинградского фронта, а непосредственно Ставке ВГК. По состоянию на 1 октября в ее составе находились 267-я и 288-я стрелковые дивизии. Командующим армией был назначен генерал-лейтенант Н.К. Клыков, членом Военного совета - дивизионный комиссар К.Л. Пантас, начальником штаба - генерал-майор П.И. Ляпин).
Всего было два плана выхода из окружения, в зависимости от обстановки: первый - непосредственно поддержки переправы и организации контрбатарейной стрельбы по артиллерийским частям 126-й пехотной дивизии (генерал-лейтенант Лаукс (Laux)), в тылу которой находился отряд подполковника С.В. Рогинского; второй - на случай вражеской провокации. Первый план предусматривал сосредоточение группы в районе р. Дыменка, Кузино, напротив Селище. При готовности к переправе должен быть подан сигнал - пять красных ракет.
Суть второго плана проста. Если обнаружится, что через реку переправляются переодетые солдаты противника, стрелковые части занимают оборону, артиллерия начинает ведение огня по позициям и рассеивает вышедшие к реке части. Ознакомив с первым планом младшего лейтенанта Н.В. Оплеснина, командир 267-й дивизии поручил капитану Е.Н. Дзюба и нескольким красноармейцам доставить разведчика на тот берег.
После войны подполковник Е.Н. Дзюба так вспоминал об этом мероприятии:
«Мы трижды пытались на лодке переправить Оплеснина с восточного на западный берег Волхова, но каждый раз нас преследовала неудача. Немцы замечали лодку, открывши сильнейший огонь, и гребцы вынуждены были возвращаться.
Что же делать? Сам Оплеснин предложил: «Знаете что, товарищ капитан? Я вплавь переберусь через Волхов, Дальше ждать нельзя».
Наблюдая за Оплесниным, видя его переживания за судьбу людей, находящихся в окружении, я восхищался его храбростью и преданностью Отчизне. Вот настоящий советский человек, готовый отдать жизнь за Родину! Он беспокоился за своих, говорил: «Ведь они меня там ждут. Я сегодня должен, во что бы то ни стало переплыть». <...>
Итак, начинаем новую попытку. Идем к реке. Идем медленно, осторожно. Темно. Сидим в воронке прислушиваемся.
Я оставляю Оплеснина, а сам иду к берегу и пробую воду. Вода ледяная, прямо в дрожь бросает.
Последние приготовления, я натираю тело Оплеснина спиртом, прощаюсь. В шерстяных носках, брюках и гимнастерке он вошел в воду...».
После переправы младший лейтенант Н.В. Оплеснин отправился в расположение отряда. Но к тому времени, подполковник СВ. Рогинский передислоцировал его немного западнее, в район болот Грядовский и Михайловский Мох, р. Глушица, Кречно. На месте прежней стоянки разведчика ожидали два красноармейца, которые и препроводили его в штаб группы.
На рассвете 27 сентября они дошли до лесного лагеря.
Тем временем части 267-й стрелковой дивизии готовились к предстоящей переправе, укрепляя оборону. Следует отметить, что широкий фронт 267-й и 288-й стрелковых дивизий (полковник Г.П. Лиленков) 52-й армии не позволял организовать достаточную оперативную плотность, оборона носила очаговый характер, некоторые направления вообще оказались без прикрытия. Для производства инженерных работ 2 октября в полосу 267-й дивизии был переброшен 4-й инженерный батальон (майор Н.В. Романкевич).
1-я рота батальона, выдвинувшись к р. Волхов у Селище производил постановку противопехотных мин и фугасов. Одновременно минировались лесные и проселочные дороги, ведущие от реки в тылы армии. 2-я рота производила работы вдоль грунтовой дороги Селище - Папоротно. 3-я рота находилась в резерве, а рота технического обеспечения занималась подвозкой мин и взрывчатых веществ.
Таким образом, минными полями было прикрыто большинство опасных направлений, что позволяло удерживать их меньшими силами.
Сроки переправы отряда подполковника СВ. Рогинского противоречивы, даже в воспоминаниях непосредственных ее участников и свидетелей.
Капитан Е.Н. Дзюба вспоминает, что 30 сентября «в четыре часа утра за кромкой леса на западном берегу небо прочертили пять трассирующих пуль. <...> Комдив приказал нашей артиллерии открыть огонь по вражеским позициям на западном берегу. Загрохотали могучие залпы. Когда батареи перенесли огонь, подошедшие к берегу части 111-й стрелковой дивизии, как и намечаюсь, атаковали противника с тыла. В пять часов пятнадцать минут они пробились к Волхову, началась переправа.
В первую ночь к нам пробилась только треть дивизии. Командиры и бойцы, вырвавшиеся из окружения, чувствовали себя, что называется, на седьмом небе. Иные не могли сдержать слез. <...>
В ночь на 1 октября вся 111-я стрелковая дивизия вышла из окружения. Одним из последних переправился ее командир С.В. Рогинский».
Некоторые участники говорят, что отряд вышел в ночь со 2 на 3 октября. На этой дате сходятся в своих воспоминаниях два человека: ответственный секретарь бюро ВЛКСМ 399-го стрелкового полка И.И. Черномурко и начальник инженерных войск 52-й армии полковник Н.С. Горбачев.
Свидетельствует Е.И. Черномурко:
«в ночь на 3 октября 1941 года части дивизии, чтобы сохранить в тайне направление движения и намерения, был организован ночной марш на выход из окружения. Благодаря тщательной маскировке движения, противник, занимавший населенные пункты Теремец Курляндский, Мясной Бор и другие, не заметил нашего движения, и нам удалось быстро пересечь шоссе, железную дорогу и подойти к реке Волхов. На рассвете части и подразделения дивизии (в 5 час. 10 мин) опрокинули противника и вышли к берегу на участке Быстрицы и Ямно и началась переправа».
Свидетельствует полковник Н.С. Горбачев: «ночь на 3 октября я также провел в 267-й дивизии. В третьем часу ночи вместе с комдивом Зеленковым отправились на берег Волхова. По всем расчетам, к этому времени части 111-й стрелковой дивизии должны были подтянуться к району переправы и дать сигнал ракетами. Мы уже были готовы к их встрече. Капитан Лавров (начальник инженерных войск 267-й стрелковой дивизии) доложил мне, что дополнительно изготовлено еще сорок вместительных лодок <... >.
В четыре часа, как и намечалось, над лесной чащей взметнулись вверх пять темно-красных трасс. Комдив, вздохнув с облегчением, приказал начальнику артиллерии (267-й дивизии.) майору С.Д. Медведеву открыть огонь. Вскоре снаряды и мины начали рваться на вражеских позициях. Одновременно с тыла противника атаковали подразделения 111-й дивизии, прокладывая себе дорогу к реке.
Трудно описать радость воинов, вышедших из окружения. Теперь они были среди своих, близких им людей. А мы с уважением смотрели на них, ослабевших, измученных, но не павших духом.
Так в составе нашей 52-й армии оказалась еще одна дивизия, имевшая два стрелковых полка».
В краткой справке о дивизии, составленной в 1976 г. председателем Совета ветеранов дивизии Т.И. Степановым события представляются другим образом:
«5 октября части дивизии внезапным ударом с тыла прорвали оборону противника по западному берегу реки Волхов в районе Ямно - Быстрицы, переправились на восточный берег Волхова и соединились с частями 52-й армии».
Та же дата представлена и в книге С.Н. Жилина «Под гвардейским знаменем» одним из авторов, которой был Т.И. Степанов:
«переправу назначили на утро 5 октября напротив поселка Селищи. Предстояло совершить 25-километровый бросок. На пути - железная и шоссейная дороги, соединяющие Новгород с Чудовом. По ним курсировали неприятельские поезда, автомашины, бронетранс-портеры и мотоциклы с автоматчиками.
Дороги миновали без единого выстрела, и сразу же попали в густой заболоченный ольшаник. Трехкилометровый путь по колено в воде был бесконечно долгим. Пройдя по рытвинам, оврагам и канавам прибрежные поля, передовые отряды наткнулись на боевое охранение противника. Завязалась жаркая перестрелка. Сложившаяся обстановка вынудила уклониться от намеченного маршрута. На берег реки вышли на три километра ниже намеченного места.
Однако времени на размышление противник не давал. Ружейный и пулеметный огонь под отвесным берегом не тревожил. Зато все ближе ложились снаряды и мины. На тысячу триста человек, вышедших к берегу, оказалось всего два дырявых баркаса, которые с трудом принимали по 6-7 человек.
Несмотря на такое положение, воины были спокойны и сосредоточены. Кто чувствовал в себе силы, пускался вплавь. Бойцы стали мастерить плоты: кто связывал несколько жердей, выдернутых из изгороди, кто к оконной раме из разрушенной избы подвязывал два-три полена, а иные тащили к берегу бревна и тут же отчаливали. Вскоре неприятель обнаружил район сосредоточения дивизии и открыл огонь».
Наиболее поздняя дата выхода из окружения - 11 октября, приводится в воспоминаниях Т. Кузнецова, командира, роты 269-го саперного батальона.
Сведения о количестве вышедших из окружения красноармейцев и командиров также различны. Тот же полковник Н.С. Горбачев говорит о 6 тысячах человек. Но очевидно, что такой крупный отряд противник без труда бы обнаружил и уничтожил еще под Вырицей.
Исследователь В.В. Бешанов пишет следующее:
«Полмесяца, обходя крупные населенные пункты, блуждали в тылу противника остатки 111-й стрелковой дивизии под командованием полковника С.В. Рогинского, не имевшего связи с командованием и повернувшего на восток. К началу октября они вышли к реке Волхов в районе Ямно, где на левый берег, переправилось лишь три сотни бойцов и командиров».
Однако не стоит делать поспешные выводы. Любому солдату, особенно по прошествии многих лет кажется, что его часть была лучшей, что именно его полк первым взял город, начал наступление, прорвал оборону противника. Видимо с подобным мнением пришлось столкнуться и в мемуарах участников переправы. Каждый из них считал, что именно в его присутствии, с его участием отряд прорвал оборону и вышел из окружения.
Главная проблема любых мемуаров и воспоминаний - субъективизм. Обратимся к объективным источникам - архивным материалам.
В фонде 267-й стрелковой дивизии (ЦАМО РФ) хранится журнал боевых действий соединения. По его данным выход окруженцев на восточный берег р. Волхов происходил с 29 августа вплоть до 9 сентября и распределился следующим образом: 29-е сентября - более 400 человек (в том числе бойцы 51-го корпусного артиллерийского полка), с 5 по 7 октября - 547 человек, 9 октября - 6 человек. В сумме это дает 953 красноармейца и командира. Там же указывается, что переправа (прорыв) была на линии от Руссы до Дубовицы (приблизительная протяженность - 27 км).
Другие данные приводятся в оперативном журнале 52-й армии:
«В ночь с 6 на 7.10.1941 года на участке 276 стрелковой дивизии переправились бойцы и командиры 111 стрелковой дивизии, всего 848 человек».
Потрясающие данные приведены в сводке за 21 октября из Журнала боевых донесений 288-й стрелковой дивизии:
«В расположение 288 стрелковой дивизии вышли из окружения сержант Храменков и бойцы 173 стрелкового полка 90 стрелковой дивизии, всего 10 человек».
Таким образом, число вышедших из окружения составляет не более 960 человек (неполный стрелковый полк). Это все, что осталось от 14 483 человек (штат стрелковой дивизии военного времени № 4/400), выступивших в конце июня 1941 г. из Вологды.
После выхода первый общий сбор отряда был назначен в г. Малая Вишера.
Затем, как вспоминает ответственный секретарь бюро ВЛКСМ 399-го стрелкового полка Е.И. Черномурко «когда прибыл командир дивизии подполковник С.В. Рогинский, походной колонной выступили в район станции Бугра Октябрьской железной дороги, что в пятнадцати километрах от Малой Вишеры».
Там части 111-й дивизии получали пополнение, боевую технику, орудия, проводили войсковые учения.
Младшему лейтенанту Н.В. Оплеснину за проявленное мужество и героизм при выполнении задания командования Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 декабря было присвоено звание Героя Советского Союза.