Боевые друзья. Авиазвено из 120-й ОАЭС.
Лежит: старшина - авиамеханик –В.Н.Касиков. В первом ряду слева направо: штурман – лейтенант Г.Д. Колодка, авиамеханик – Н.Ф.Бороздин, штурман – старший лейтенант Н.П.Теплинский, летчик –лейтенант Н. Груздев, авиамеханик – сержант В. Михайлов. Во втором ряду стоят слева направо: летчик – Васильев, старший техник – лейтенант Ф.П. Калин, командир авиазвена – старший лейтенант Н.И.Агафонов, летчик – старший сержант П.Я. Графов. Аэродром Мыза Приекуле. 1944 г.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ И ВСЕ ПОСЛЕДУЮЩИЕ

22 июня 1941 года. Утро... Как сейчас помню, оно было солнечное. Проснулся я ранние обычного. Разбудил мощный гул моторов самолетов на земле и в воздух. Рядом за речкой Оредеж, за небольшой полосой хвойного леса находился военный аэродром. Вместе со мной проснулся и мой шестилетний сынишка
-А мама где, на дежурстве?
-Да.
-Поедем, пока ее нет, посмотрим самолеты, как они летают.
-Поедем.
Вышли на улицу. Всего каких-нибудь в трех десятках метров от дома протекала река Оредеж. Мы устроились прямо на земле на крутом берегу, где землю уже успело обогреть солнце. Стали наблюдать за самолетами. А их было несколько в воздухе и все они летали на разных высотах, то стремительно спускаясь вниз, то круто взмывая вверх. Почему-то пришла первая мысль: «Что это они сегодня разлетались в такую рань, да и кружат словно пчелы над своим ульем, потревоженные нежеланным посетителем... Что-то не помнится, чтобы хотя раз бывало такое раньше?».
Сынишка, Гена, с восторгом комментировал головокружительные эволюции самолетов-истребителей. У меня появилось какое-то безотчетное чувство тре¬воги. Я начал перебирать в памяти события прошедшей недели, пытаясь отыскать причину возникшего ощущения.
Жил я тогда в п.Сиверский, что в 67-ми километрах на юг от Ленинграда. Работал в районной редакции Радиовещания в г.Красногвардейске - ныне гор. Гатчина. Штат был небольшой. Мы ежедневно успевали перед началом рабочего дня за несколько минут обменяться новостями. Самыми острыми были события международной жизни. Тревожное было время и мы сходились в одном мнении: ни сегодня - завтра «запахнет порохом».
Что бы могло быть причиной безотчетной тревоги? В чем все-таки причина! Н е у ж е л и?!
В мыслях перебираю важнейшие международные события последнего времени. Да. В Ввропе уже второй год полыхает пожар второй мировой войны. Уже больше половины Западной Европы топчут немецко-фашистские полчища. Вермахт на своих штыках принес «новый порядок» на земли Австрии, Чехословакии, Польши, Дании, Норвегии, Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, Франции, Югославии и Греция. Длительное время не прекращаются провокационные полеты немецко-фашистской авиации над, нашей территорией почти вдоль всей нашей западной границы. И хотя Сталин призывает «не поддаваться на провокации... »
Надо пойти и включить репродуктор. Послушать радио.
ВОЙНА! ВЕРОЛОМНОЕ Н А П А Д Е Н И Е!!!
Вскоре из Сиверского поселкового Совета пришел посыльный и принес мне повестку. В ней указывалось время и место сбора для отправки в часть. В моем распоряжении оставалось всего несколько часов. Сборы - же мои были недолгими. Немного погулял с сынишкой, забрал свое «походное» имущество, отвел сынишку к матери в Детский дом на ул. Красная 12, где она дежурила в павильоне № 1, попрощался и направился на сборный пункт, как было указано в повестке - прямо на вокзал станции Сиверская.
Перед посадкой в вагон, примерно, минут за двадцать, меня отыскала, -пришла проводить, секретарь-машинистка из Детского дома - Лидия Павловна Дунаевская (бывшая актриса Ленинградского театра оперы и балета им. С.М. Кирова, находившаяся по старости на пенсии, проживала соседнем с п. Сиверский населенном пункте и подрабатывала к пенсии на жизнь в Сиверском детском доме машинисткой).
Очень проникновенными и теплыми словами напутствовала меня, Лидия Павловна. Пожелала возвратиться живым, забегая вперед, скажу, что после победы над фашистской Германией, пути - дороги привели меня на Сиверский аэродром в резервную 180-ю авиационную штурмовую дивизию во входивший в ее состав 30-й Рижский авиационный штурмовой полк. Здесь, однажды, в выходной день, с увольнительной в кармане, я пошел посмотреть дом, в котором жил, - сохранился ли? И тогда посчастливилось еще раз встретиться с Лидией Павловной Дунаевской, к сожалению, в последний раз.
22 июня, в первый день войны, в 22 часа по местное времени, наша команда из жителей пос. Сиверский и прилегающих к нему населенных пунктов, в количестве около 170 человек, прибыла в г.Красногвардейск, ныне - Гатчина, в казармы около Балтийского вокзала, в состав 41-й САД (смешанной авиадивизии). Здесь шло формирование вновь создаваемых авиационных подразделений.
На следующий день я оказался зачисленным во взвод связи рядовым телеграфистом в 120-ю Отдельную авиационную эскадрилью связи. В запасе-то я числился телеграфистом-юзистом. Однако такой устаревшей техники, как телеграфные аппараты, быстродействующие буквопечатающие, системы «Юза», на вооружении не имелось, а вместо них были новые «Ст - 35». Началось обучение на этих аппаратах. Мне оно давалось легко, так как умел немного печатать на пишущей машинке. Занятия проходили в подвальном помещении Павловского дворца, находившемся на близком расстоянии от казарм.
С 24 июня 1941 года наша эскадрилья была уже в составе Действующей армии.
Так получилось, что с первого дня, как только приносили свежие газеты, я проводил громкую читку. Наверное это и послужило поводом, что на собрании комсомольцев, когда комиссар эскадрильи т. Кондратов Петр Михайлович, обратился к присутствующим - кого избрать секретарем, кто-то так и сказал : «а того, что читает нам газеты». Так меня единогласно избрали секретарем комсомольской организации 120-й ОАЭС. Комсомольским секретарем авиаэскадрильи со дня избрания был до конца 1943 года, когда уже будучи членом КПСС (тогда ВКП(б)), получил другое партийное поручение - стал армейским агитатором и был избран членом Партийного Бюро авиаэскадрильи. Кандидатом в члены партии вступил осенью 1942 года, а в члены партии был принят досрочно - по боевой характеристики - в апреле 1943 года.
Наш летно - технически состав сразу, что называется, без предварительной подготовки, на нее времени не было, по мере получения материальной части (самолетов), включался в выполнение боевых заданий.
Здесь, в Красногвардейске - Гатчине, мы познали и первые налеты фашистской бомбардировочной авиации.
31-го июля 1941 года, команда в составе 4-х человек, я был старшим в команде, в отдельном товарном вагоне с имуществом эскадрильи, в том числе и с боеприпасами, выехали к новому месту базирования. 1-го августа прибыли на станцию Войбаколо, откуда на грузовых автомашинах в д.Капуя. Здесь на полевом аэродроме располагался полк истребителей. С ним вместе разместилась и наша АЭ. Тогда наша авиаэскадрилья была придана в Оперативную группу ВВС Ленинградского фронта. В августе наши летчики выполныли боевые задания не только на связь, но большая часть боевых заданий была по разведке немецко-фашистских войск, рвавшихся к Ленинграду и стремившихся замкнуть кольцо блокады. Какими были условия полетов, что при этом требовалось от летчиков и штурманов, даже, наверное, непосвященному будет ясно, стоит только сказать о том, что из полетов самолеты возвращались изрешеченными десятками пулевых и осколочных пробоин в плоскостях, фюзеляже и стабилизаторе. К счастье, тогда обошлось без человеческих жертв. Я говорю только о нашей эскадрильи.
Случай, который произошел в то время, когда мы базировались в д.Капуя, запомнился мне на всю жизнь. Не сразу, а лишь после длительных размышлений и наблюдений, пришел я к окончательному выводу и назвал его для себя так: «Психологический барьер». Летчик младший лейтенант Неуймин Алексей Абрамович, прибыл в эскадрилью с очень положительной характеристикой. Но святое правило, этого требовало и НГПТ (Наставление по производству полетов), каждого летчика, прежде чем выпустить на первое боевое задание обязательно, и в той горячей обстановке, а может, тем более, выпускали в тренировочный полет по кругу: взлет, посадка. Если все нормально, то и давалось боевое задание. (Поясняю я это очень упрощенно, читатель). Вот при посадке у Неуймина не все выходило гладко. По этому поводу и комсомольское Бюро с ним имело неоднократные беседы. Он был комсомолец и мы были вправе требовать от него объяснений. Но неувязки продолжались. Вынесли ему и взыскания. Командир АЭ майор Лукашевич В.В. и комиссар АЭ Кондрашов П.М., видимо, сразу поняли причину. Пригласили они меня и сказали, что у них с летчиком - комсомольцем состоялся последний разговор и они хотят, чтобы я - как секретарь, поговорил еще с Неуйминым, дополнительно, что называется «с глазу на глаз» и подтвердил, что будет так, как с ним в последней беседе сказали командир и комиссар. Разговор шел о крайней мере. И все ему сказали: «Мы ведь верим тебе!»
Преодолел - таки «Психологический барьер» комсомолец Неуймин (И, как пом¬нит читатель, выше написано, где перечисляется личный состав, Неуймин Алексей Абрамович, стал (да таким, собственно, он и был), не только прекрасным боевым летчиком, а стал командиром эскадрильи!
Умными, волевыми были наши командиры. Такими воспитывали и своих подчиненных. Верить человеку, верить в человека! Принимать единственно правильное решение!
С 21 августа, того требовала обстановка, местом базирования у нас была уже д. Кайвакса, в течение двух недель, а с 9 сентября нашей базой стал аэродром в д.Паголда, что в 4-х километрах от Тихвина.
Когда фашистские орды рвались к Тихвину, мы ежесуточно, не случайно употребил это слово, наблюдали, как двигался непрерывный поток беженцев из временно оккупированных врагом городов, сел и деревень.
Большая половина личного состава нашей эскадрильи были из Ленинграда и Ленинградское области, из тех именно районов, которые были уже оккупированы. Почти у всех там оставались родные и близкие люди. И вот, кто-то, разговаривая с беженцами, услышал, что на оккупированной территории разгорается партизанская борьба. Об это он рассказал в нашем взводе. Командиром взвода связи в наше к эскадрильи тогда был лейтенант Петухов Николай Николаевич. Он же был секретарем Партбюро эскадрильи. Я был в его подчинении - рядовой связист. И, как известно, я был комсомольским секретарем эскадрильи. Не помню кто подал такую мысль, может и сам наш комвзвода: «Всем взводом проситься в партизаны!». Целую ночь до рассвета обсуждали эту идею. Комвзвода жил и спал с нами в одном помещении. Утром мы попросились на прием к командованию эскадрильи. Командир и Комиссар нас выслушали внимательно. Ну и пропесочили же потом нас! До сих пор, как вспоминаю, жарко становится. Стояли мы по стойке смирно, красные и потные. И надо было смотреть командиру прямо в глаза. Иного он не признавал и не терпел. После маленькой паузы сказал: «Делать будете то, что прикажут. Можете быть свободны!». И уже когда мы вышли на улицу из штаба, нас снова позвали в штаб. Теперь разрешили сесть и начался разговор о партийно-политической работе с личным составом. Вот такое дело приключилось с нами партийным и комсомольским секретарями. Тогда почему-то командир эскадрильи назвал меня «отсекром» и с тех пор он сам и многие меня частенько так «аттестовали». День, когда нас «пропесочили» мне тоже запомнился навсегда. И вот еще почему. На меня была возложена ответственность за оформление Боевых листков и Стенгазеты эскадрильи. Был такой плакат: Женщина с прекрасным мужественным лицом смотрит прямо, в руке держит лист бумаги, на котором напечатан текст Присяги. А сверху крупная надпись: «Родина - мать зовет!». Этот плакат нами был перерисован, соответственно габаритам, на постоянный щит для Стенгазеты. И сохранялся он у нас очень длительное время. Исполненный яркими красками плакат, привлекал всеобщее внимание. Не было ни одного человека ктобы подолгу не задерживался возле него. И это говорит об огромной силе воздействия плаката. Глубина его содержания оставила неизгладимый в памяти след. Примерно через год с небольшим этот же плакат...
Об этом будет сказано далее по тексту, в свое время.
Ратный труд нашего летно-технического состава в этот «Тихвинский период» был не менее напряженный, чем в предыдущее время. А, пожалуй, более напряженный. Город Тихвин и особенно железнодорожный вокзал и узел подвергались непрерывной бомбежке с воздуха вражеской авиацией, наземные войска фашистов приближались к Тихвину. Над городом нависла угроза захвата его врагом. Нам пришлось делать еще одну горькую перебазировку дальше на Восток, за пределы Ленинградской области.
С 26 октября в течение пяти суток наш наземный эшелон на грузовиках добирался до нового места базирования.
В д.Рысцево, что около г.Бабаево Вологодской области, мы находились с 1-го ноября по 31-е декабря 1941 года. Здесь из личного состава нашей эскадрильи, для пополнения частей, сражавшихся за Тихвин, были откомандированы несколько десятков человек, в том числе несколько человек из технического состава. Фактически у командования эскадрильи остался только летный и технический состав, да и то последний некомплектный.
17 декабря 1941 года был создан Волховский фронт. Наша эскадрилья была передана на Волховский фронт в состав ВВС фронта. И первым местом базирования уже на Волховском фронте у нас была станция Хвойная Новгородской области. Здесь и задачи нашего подразделения еще значительно усложнились. Наши летчики стали летать, главным образом, по ночам, за линию фронта, за Седой Волхов, к войсковым соединениям и партизанам, действовавшим в тылу врага. На ст.Хвойная мы находились с 1 по 25 января 1942 года. Затем с 26 января 1942 года новое место - г.Малая Вишера Новгородское области. В Малой Вишере мы располагались на Северном аэродроме. Он был мал и пригоден только для У-2 (По-2). Потому его за малые размеры, наверное, называли просто «Северная точка». Здесь задачи для эскадрильи еще более усложнились. Но наш летно-технический состав, в первую очередь, конечно, летчики показали свою зрелость, мужество и поистине нечеловеческую выносливость. Полеты на боевые задания начинались с наступлением сумерек и заканчивались с наступлением рассвета. А в зимнее время известно сколь длинна зимняя ночь. Так вот, за линию фронта, в тыл врага, где действовали Вторая Ударная Армия, 13-й Кавкорпус и партизаны, летные экипажи делали за ночь по многу вылетов. Уставали неимоверно. Но не было случая, чтобы задания Командования фронта и ВВС не были выполнены. Назову только два случая из множества, в которые не просто поверить. Нужно было совершить полет за линию фронта днем для установления личного контакта с командованием действовавшего в тылу врага соединения.
Точное местонахождение не известно, а лишь обширный район. Задание выполнял летчик Овчаров Илья Давидович, совершившие около десяти посадок на территории, занятой врагом. Второй случай. На озере в тылу врага был обнаружен самолет У-2 (По-2). B лесном массиве, что окружал озеро, находились вражеские войска. Так наши товарищи осмотрели самолет, убедились в его пригодности для полета, подготовили к полету и перегнали на свой аэродром из-под носа врага!
В зимние и весенние месяцы 1942 года на Волховском фронте все время шли ожесточенные бои. К ним активно причастна наша эскадрилья, а наши летчики совершили немало поистине героических дел.
В Малой Вишере мы понесли и первые утраты. При выполнений боевого задания погиб за линией фронта летчик старший лейтенант командир звена Клемин Николай Иванович. А летавший с ним в одном экипаже штурман - старший лейтенант Ефименко Яков Ефимович, получил тяжелые травмы при падении самолета на землю. Однако скоро вернулся в строй. И еще была одна утрата. Была у нас в эскадрильи военфельдшер Валя, к сожалению, фамилии ее не помню, она была откомандирована во Вторую Ударную армию и там в боях погибла.
В Малой Вишере, за выполнение боевых заданий и прявленные при этом му¬жество и самоотверженность, многие наши товарищи были удостоены высоких Правительственных наград. Вот некоторые из награжденных: летчики - Овчаров И.Д., Касаев А.А., Столяров С.И., штурманы - Замыслов Н.П. и Морозко К. Они были награждены орденами Красного Знамени.
Здесь, в Малой Вишере, меня перевели в технический состав. Самолет пришлось осваивать больше практически, прямо на аэродроме - на стоянке. Позднее, после сдачи экзаменов по теории и меня допустили к самостоятельному обслу¬иванию самолета с фактическими правами авиамеханика. Выше мною упоминалось о том, что в период боев за освобождение от немецко-фашистских захватчиков г.Тихвина, из нашей части были откомандированы несколько десятков человек, в том числе и из технического состава. Пополнения техсостава нам не было дано. Было предложено подготовить людей из наличного состава. Было так. Прибыл к нам представитель из Управления Армии. Предварительно он с нашим комиссаром Кондрашовым П.М. пригласили меня и сказали, что надо провести комсомольско-молодежное собрание и на нем поставить вопрос о подготовке технического состава, недостающего сейчас, из числа имеющихся людей, но не имеющих соответствующей подготовки. Мне, как секретарю комсомольской организации и пришлось на себя взять обязательство, заняться изучением тех¬ники и сдать экзамен в кратчайший срок. Практически-то я уже ранее приступил к работе на матчасти. Еще несколько человек изъявили желание и также взяли обязательство. Экзамены от всех принимала комиссия под председательством инженера эскадрильи - заместителя командира эскадрильи по эксплуатации инженер-капитана Сухова Василия Афонасьевича. Вместе со мной «из новичков» сдавали экзамены, запомнились только двое: Бешлов Николаи и Михайлов Валентин. Остальных запамятовал. Однако все товарищи отлично работали на матчасти и обеспечивали безаварийные полеты на выполнение боевых задании. Упоминаю об этом, на первый взгляд, не значительном событии потому, чтобы еще лишний раз подчеркнуть знание людей и умение их организовать на выполнение поставленных задач нашими командиром эскадрильи майором Подольским Иваном Ефимовичем, комиссаром, затем замполитом, капитаном Кондрашовым Петром Михайловичем и инженером - заместителем командира эскадрильи по эксплуатации инженер-капитаном Суховым Василием Афонасьевичем, и как дань уважения и признательности.
О событиях на Волховском фронте зимнего и весеннего периодов 1942 г. позволю себе привести высказывание бывшего командующего фронтом Маршала Советского Союза К.А. Мерецкова: «Почти на протяжении полугода, с января по июнь месяц 1942 года, широкая и спокойная река Волхов с прилегающими к ней лесами и болотами была ареной ожесточенных боев и сражений» («Плечом к плечу». Газета «Вечерний Ленинград» от 25 января 1964 года).
Считаю заслуживающим внимания особого упоминания о таком факте в жизни нашего подразделения. Примерно в начале марта 1942 года к нам на пополнение летного состава прибыла доброволец летчица Осокина (ныне по мужу Жгун) Татьяна Алексеевна. Комсомолка. Она среди летного состава у нас была единственной. Очень быстро освоилась и делами заявила о себе, как о боевом летчике - фронтовике.
Летом 1942 года, когда мы базировались еще в г.Малая Вишера наша 120-Я ОАЭС вошла в состав созданной на Волховском фронте 14-й Воздушной Армии.
С 1-го августа 1942 года и по 11-е января 1944 года наш лагерь и аэродром находились в лесу в одном километре от деревни Новая Крапивна, что недалеко от станции Неболчи Новгородской области.
Советским Главнокомандованием было намечено провести совместную операцию Волховского и Ленинградского фронтов по разгрому вражеских войск и осуществлению прорыва блокады Ленинграда. Бои по осуществлению этой операции в августе и сентябре 1942 года, к сожалению, не достигли намеченной цели - прорыва блокады, но их итогом было немаловажное достижение - был сорван план фашистского командования штурмом овладеть Ленинградом.
Скромный вклад свой внесли и наш летно-технический состав в подготовке и проведении вышеназванной операции Волховского и Ленинградского фронтов.
Мною было обещано выше - возвратиться к разговору о плакате «Родина-мать зовет!» Выполняю свое обещание. Октябрь - ноябрь 1942 года. В проведении политико-воспитательной работы с личным составом мы всегда отводили значительное место воспитанию Советского патриотизма. Этой теме было решено посвятить и специальный номер Стенгазеты. Для ее оформления и был использован уже известный щит с плакатом «Родина-мать зовет!». Когда обдумывался и обсуждался материал для стенгазеты у меня возникло желание написать стихотворение, чтобы оно было созвучно обращенному образу Родины-матери. Так экспромтом было написано стихотворение, текст которого у меня сохранился именно на том листе бумаги, который был вставлен в рамку на щите стенгазеты. Не претендую на творческое совершенство, сбереженное как ПАМЯТЬ передал его в Музей Боевой славы 14-й Воздушной Армии при 10-й Средней школе г.Пскова.
«ПИСЬМО К МАТЕРИ».
Ты живешь в тревоге ежедневно,
С фронта весточку от сына ждешь,
Его видеть хочешь непременно,
И мечтой о встрече с ним живешь.
А когда из дома провожала,
Не сдержала слез не пряча глаз.
Ты к его груди прижалась,
Расставаясь надолго в первый раз.
На прощанье ты ему сказала:
-Пусть тебя любовь моя хранит!
Быть в бою жестоком наказала
-Непоколебимым, как гранит!
Сын наказу матери внимая,
Быть присяге верным клятву дал,
И с врагами лютыми сражаясь,
Слово тебе данное сдержал!
Отомстив врагам за все несчастья,
За разлуку долгую с тобой,
Он вернет тебе разрушенное счастье
И вернется сам к тебе домой! »

Наверное в какой-то мере стихотворение импонировало в то время нашим солдатским чувствам и переживаниям. Было воспринято положительно. Так его оценили мои однополчане. Среди них не было, правда, ни специалистов литераторов, ни маститых поэтов. Что, скажем прямо, не столь важно.
Поскольку в то время мне было поручено проводить занятия с личным, в основном, с рядовым и сержантским составом, на патриотические темы, как комсомольскому секретарю, что и давало мне возможность лучше узнавать людей, теперь я с чувством глубочайшего уважения вспоминаю всех своих однополчан - какие они были прекрасные люди, беспредельно верные долгу!
В конце ноября 1942 года Верховным Главнокомандованием был утвержден план операции Ленинградского и Волховского фронтов на прорыв блокады под кодовым названием «Искра». Операция по прорыву блокады Ленинграда успешно была осуществлена с 12 по 18 января 1943 года.
Весь наш летный состав выполнял полеты на боевые задания в любое время года дне и ночью. Нередко бывало, когда наибольшая активность полетов приходилась именно на ночное время.
Бытовало и такое выражение: летает при любых погодных условиях. Конечно, нельзя такое определение понимать буквально. Поясню примером. Самолеты у нас были только У-2. Машины легкие, полный, вес общий, около тонны. Значит при чрезвычайно сильном ветре на нем летать нельзя. Наставлением по производству полетов (НППУ), устанавливались допустимые условия, пределы. Однако в те годы, чтобы задание было выполнено, а его НАДО было выполнять, ИНАЧЕ нельзя! Обстановка вынуждала экипажи, летавшие на боевые задания, отступать от «допустимого». Тому была уйма примеров и в нашей эскадрильи. Одним словом, во фронтовой, боевой обстановке, часто требуется то, что не предусмотрено никакими уставами, наставлений, инструкций. (Не хочу чтобы меня неправильно поняли вышесказанным).
В маловишерский период, когда наши летчики летали, в основном, за линию фронта и только ночью, то накал «боевой работы» определялся тем, сколько за длинную зимнюю ночь совершено боевых вылетов. А в целом, всегда интенсивность участия в боевых операциях, определялась количеством ежедневных полетов и еще временем, т.е. налетанными часами. Об этом я говорю потому, что мы - технический состав, механики самолетов, выпустив машину в полет и оставаясь на земле, в мыслях всегда были вместе с экипажем, в мыслях перебирали все, что сделано для безаварийного полета, для выполнения боевого задания. Не упустил - ли что-нибудь? - этот вопрос стоял в памяти до самого того момента, пока машина приземлится по возвращении из полета, зарулит на стоянку. И когда летчик скажет: «Замечаний по матчасти нет!» - что звучало, как признание твоего сопричастия к выполнению боевого задания.
За боевые успехи очень многие летчики, штурманы, техники, авиамеханики были удостоены правительственных наград. В августе 1943 года весь личный состав эскадрильи за боевые успехи был награжден медалями «За оборону Ленинграда». В 1943 году наша эскадрилья за боевые успехи была награждена орденом Красной Звезды и стала именоваться - 120-я Отдельная Авиационная Ордена Красной Звезды эскадрилья связи.
В результате блестящих побед Советской армии над гитлеровскими полчищами в 1943 году, на фронтах сложилась обстановка, позволившая поставить задачу полного освобождения нашей Родины от оккупантов.
Ставкой Верховного Главнокомандования были разработаны и осуществлены в течение 1944 года ДЕСЯТЬ РЕШАЮЩИХ ударов по немецко-фашистским армиям. В этом году была полностью освобождена священная Советская земля от немецко-фашистских захватчиков.
Наша 120-я ОАОКЗЭС участвовала в боевых действиях при осуществлении ПЕРВОГО удара - на Волховском фронте и 8-го удара - в Прибалтике в составе 3-го Прибалтийского фронта.
11 января 1944 года в 17 часов. Мы покинули наш лагерь и аэродром, служившие постоянной базой почти полтора года, что в километре от деревни Новая Крапивна, неподалеку от станции Неболчи...
Хорошо помнится этот день. И кем-то из товарищей сказанные слова: «Ну, друзья, теперь ТОЛЬКО НА ЗАПАД». Слова были произнесены с огромной силой убежденности! Да, мы верили в НАШ ДЕНЬ ПОБЕДЫ! И как сейчас поется в песне «Этот День мы приближали, как могли!»
Теперь наши места базирования стали сменяться часто. После Новой Крапивны - Веребье, потом д.Замошье, затем Новоселицы, что под Новгородом.
В период боев за освобождение древнего русского города - Новгорода наша эскадрилья, как всегда успешно выполняла боевые задания Командования 14-й Воздушной армии и Волховского фронта.
20-го января 1944 года Войска Волховского фронта овладели городом Новгородом.
Из приказа Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза И.В. Сталина генералу армии Мерецкову: «Сегодня, 20 января, в 20 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Волховского фронта, прорвавшим оборону немцев и овладевшим городом Новгород, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.
За отличные боевые действия объявляю благодарность всем руководимым Вами войскам, осуществившим прорыв и участвовавши в боях за город Новгород.
Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!
Смерть немецким захватчикам! » (Из Ц.О. «Правды» от 21 января 1944 г.)
С 26 февраля 1944 года по 24 апреля 1944 года, согласно данных из Справки Архива Министерства Обороны СССР. Отдел «4» 26 сентября 1974 г. за № 102586, наша эскадрилья числилась не в Действующей Армии, очевидно, как выведенная на отдых и пополнение. А с 24 апреля 1944 года - снова в составе Действующей Армии.
За успешное выполнение боевых заданий командования во время операции Волховского фронта по освобождению города Новгорода от немецко-фашистских захватчиков, многие наши товарищи из летно-технического состава эскадрильи, были награждены орденами и медалями.
Рано утром, сразу после утреннего построения, меня вызвали в штаб. Сказали: «требует сам командир эскадрильи!». А им тогда уже был капитан Неуймин Алексей Абрамович. Вызов, да еще в командиру, для меня был совершенно неожиданным. Но, как только я увидел улыбающееся лицо комэска, мое волнение сразу улеглось. Такая манера была у Алексея Абрамовичами улыбаясь смотрел прямо в глаза и осведомлялся о самочувствии, о здоровье. Значит будет серьезный, важный и деловой разговор. И этой своей манерой встречать подчиненного, он как бы располагал на доверительные разговор.
-Как, старшина, - обратился ко мне комэск, - находишь сообщения Совинформбюро?
У нас всегда на утреннем построении зачитывалась последняя, принятая по радио, сводка Совинформбюро.
-Теперь только на Запад, товарищ капитан, - примерно так ответил я на вопрос командира.
Он тут же подал мне небольшую четвертушку бумаги, - было это командировочное предписание. Продолжая улыбаться и пристально смотреть в лицо, сказал мне:
-Вот, старшина, будешь нашим первым посланцем вперед, на Запад! Это было первого июня 1944 года.
Погода была хорошая. Видимость отличная. Болтанки не было. Полет доставил огромное наслаждение. Летели мы к линии фронта, а беспокойства, что вражеские самолеты-истребители могут нам повстречаться, не было. В воздухе уже давно господствовала наша авиация и фрицам было не до того. А было время, когда за нашими связными самолетами, охотились специально фашистские стервятники. Бесноватый фюрер за сбитый По-2 награждал своих стервятников орденами.
Самолет вел мой командир звена старший лейтенант Агафонов Николай Иванович. Вот он, наконец, повернулся ко мне, показал поднятый в руке планшет, в нем была полетная карта, с нанесенным на ней маршрутом полета, жестом пока¬зал, чтобы я смотрел вниз. Я понял, что мы у цели. Летчик резко повел машину на снижение. Стал делать большой круг. Внизу была видна, почти полностью сожженная и разрушенная деревня. Только кое-где стояли уцелевшие дома и сараи.
Сели прямо на поле возле деревни. Сразу же к нам подбежали несколько человек женщин и детей. Мы сели, где и было нужно, - возле деревни Кадовщина Псковской области. ИЗ Новгородской области прилетели в Псковскую. Здесь, в деревне Кадовщина наше очередное место базирования. Мне было поручено подготовить посадочную площадку. Уже со следующего дня начали прибывать экипажи, а через пару дней прибыл и наземный эшелон, все службы.
Сразу началась напряженная боевая работа. Шла подготовка к Островско -Псковской операции. Эта операция была осуществлена войсками Третьего Прибалтийского фронта с 17 по 31 июля 1944 г. Вначале левым крылом войск фронта был освобожден г.Остров, а к утру 23 июля 1944 года, правое крыло войск 3-го Прибалтийского фронта полностью освободили старинный русский город Псков. После чего войска фронта, взламывая оборонительные рубежи противника и преодолевая его яростное сопротивление вступили на прибалтийскую землю.
К сожалению, в связи с тем, что с 28 июня по 4 сентября 1944 года я находился на излечении в госпиталях, сначала в ТППГ 2997, затем с 12 июля был эвакуирован в ЭГ 1987, находившийся в г.Боровичи (Госпитальная база фронта), не был очевидцем, а потому сознательно об этом периоде ничего не пищу. После излечения, из Боровичей, с маршевой ротой выбыл на фронт. С маршевой ротой мы проследовали до Запасного полка в течение 9 дней, -пешком, на автомашинах, поездом, через города (упоминаю только те, где были остановки: на отдых и ожидание попутного транспорта, где это было возможно: Валдай, Дно, Псков, Печеры, Петсери, Выру. В 123-й Запасной полк, расположенный уже на территории Эстонии, в ШЕСТИДЕСЯТИ километрах от передовой, мы прибыли - 14-го сентября. А 17-го сентября 1944 года утром за мной в Запасной полк прилетел командир звена старший лейтенант Агафонов Николай Иванович. Так я возвратился снова в родную часть. Населенный пункт, в котором находилась эскадрилья именовался «Киви», а по нашему обиходу - точка «20».
Так, уже освобожденный и лежавший в развалинах и пепелищах, мне пришлось увидеть Псков, когда через него проходил с маршевой ротой и ночевали мы в нем с 9 на 10 сентября 1944 года.
Сразу же, прямо с самолета отправился на КП к командиру. Доложил, что прибыл совершенно здоровым и готов выполнять любое задание. Командир эскадрильи встретил очень приветливо. Сказал, чтобы я с дороги немного отдохнул, а завтра за дело.
- Принимай самолет. Да сходи в баню, сегодня, кстати, истопили.
С 21 сентября по 2-ое октября находились в Вабино, а 2-го октября снова мне поручил командир эскадрильи подготовку посадочной площадки для эскадрильи. И такие, как уже было ранее летом, улыбаясь приветливо уточняя данное мне задание, вручил командировочное предписание. После полудня меня на самолете доставили в г.Валгу. Город был только что очищен от остатков фашистского отребья, еще дымились развалины изредка слышались взрывы, автоматные очереди и отдельные одиночные выстрелы. Это, видимо, озверевшие местные предатели, укрываясь, пытались огрызаться. Ночь с 2 на 3-е октября провел в г.Валга. Ночевал я вместе с шофером, прикомандированным в распоряжение Начальника Политотдела 14-й Воздушной армии, в особняке, который занимал полицейместер г.Валги, бежавший настолько поспешно, что здание было целым и нафаршированным, иначе не скажешь, всяческими ценностями. Именно потому, что дом был начинен всякой-всячиной, мы поочередно с шофером ночью дежурили. Неровен час, алчность могла привести бандитов. На всякий случай нам, солдатам надо было быть наготове. Но, к счастью, ночь миновала совершенно спокойно.
Утром за мной прилетел самолет, чтобы доставить к месту назначения, где мне снова предстояло подготовить посадочную площадку и принять все наши экипажи. Так, 3-го октября 1944 года я оказался в Мызе Приекули, что в 4-х километрах от г.Цесис в Латвии. На следующий день начали прибывать самолеты, а через несколько дней новое место базирования стало словно давно нами обжитым. Весь летно-технический состав и все службы были на месте и выполняли кому что надлежало.
В это время уже вся Прибалтика была ареной боев. Враг яростно сопротивлялся, но под напором наших войск вынужден был все еще «выпрямлять» свою оборонительную линию.
С 14 сентября 1944 года войска 1, 2 и 3-го Прибалтийских фронтов начали осуществление Рижской операции, одной из важнейших составных частей ВОСЬМОГО решающего удара, разработанного Верховным Главнокомандованием Советской Армии.
Утром 13-го октября 1944 года войска 2 и 3-го Прибалтийских фронтов штурмом овладели г.Рига - столицей Латвийской Советской Социалистической республики. Осуществление полностью всей Рижской операции закончилось - 21-го октября 1944 года.
В Островско-Псковской и Рижской операциях летно-технический состав, рядовые, сержанты к офицеры всех служб эскадрильи с умноженной энергией выполняли поставленные перед частью задачи. Самоотверженно вносили свою лепту в общее дело нашего народа - разгром врага.
Долгожданный ДЕНЬ ПОБЕДЫ над гитлеровскими захватчиками приближали, как могли!
ДЕНЬ ПОБЕДЫ - 9 мая 1945 года мы встретили на Латвийской земле в мызе Приекули, что в 4-х километрах от г.Цесис.
В последние месяцы нахождения в 120-й Отдельной авиационной ордена Красной Звезды эскадрильи связи мне много пришлось помогать работникам штаба по оформлению различной, накопившейся за истекшие годы документации, подлежащей сдаче на Государственное архивное хранение.
Конечно, если бы сейчас иметь возможность воспользоваться этими документами, то бесспорно можно было бы извлечь исключительно интересные фактические, документированные данные для написания истории части. B ратном труде людей было так много таких дел, которые являются настоящими подвигами, из которых слагался величайший подвиг всего Советского народа, спасшего мир, все человечество от коричневой чумы. Насколько мне представляется по памяти, так в нашей части не было ни одного человека не удостоенного Правительственных наград. А это весьма и весьма убедительный показатель! И в последние месяцы командованием эскадрильи было представлено к Правительственным наградам значительное количество моих однополчан. Поскольку я уже в то время умел немного печатать на пишущей машинке, поэтому мне поручалось печатание наградных материалов. Что, полагаю, так же, в какой-то мере дает мне основание; говорить о том, какие были рядом со мной люди, как беззаветно они выполняли свой солдатский долг. С одной из групп Технического состава был отпечатан наградной лист и на меня. Представление должно было бить к ордену Красная Звезда. В основе этого было, что мною обслужено 1200 самолето-вылетов безаварийно на выполнение боевых заданий. Но о дальнейшем движении материала мне ничего неизвестно, так как вскоре я был откомандирован для продолжения службы в Отдел комплектования 13-й Воздушной Армии фронта в г.Ленинград. Из Ленинграда нас направили на станцию Сиверская, где комплектовалась, находившаяся 180-я авиационная штурмовая дивизия, а в ее составе пополнялся 30-й Рижский авиационный штурмовой полк. Так я снова оказался на станции Сиверская, откуда и уходил на фронт в первый день войны.
Заканчивая изложение своих воспоминаний о 120-й отдельной авиационной ордена Красной Звезды эскадрильи связи, ЕЩЕ РАЗ ХОЧУ ОТМЕТИТЬ, что не ставил своей задачей, не претендовал на полное и всестороннее описание БОЕВОГО ПУТИ родной мне части. Ведь в основе изложения то, что сохранила память, а также документы из личного архива, упомянутые в самом начале изложен

Группа личного состав 120 ОАЭС, слева направо сидят: Рудомазин – штурман, секретарь парторганизации, Бурцев В.Д. – заместитель командира, Неуймин А.А. – командир эскадрильи, Сухов В.А. –заместитель командира эскадрильи по эксплуатации, Морозко – штурман. Стоят: Ефименко Я.Е. – штурман, Трофимов Н.М. – летчик, Шевченко А. – штурман, Агафонов Н.И. – командир авиазвена, Батанов О.П. – командир авиазвена.

Группа летного состава120 ОАЭС. Уточнение маршрута полетов на выполнение задания. Лейтенант –летчик Г.А.Черножук, ст.лейтенант –командир звена А.А. Неуймин, капитан – и.о. нач.штаба Бахмацкий, ст.лейтенант штурман В.Я. Дикарев, ст.лейтенант П.К. Овчинников, капитан – штурман АЭ И.М. Новиков, ст.лейтенант– штурман Я.Е. Ефименков, лейтенант – штурман звена Н.П. Замыслов. Аэродром Новая Крапивна 1943.

Кирюхин Петр Иванович, капитан начальник штаба 120-й авиаэскадрильи

Слева направо: старшина авиамеханик Н.Ф. Бороздин, лейтенант-пилот Николай Михайлович Трофимов. 1944г. 14-я Воздушная Армия