Моим братьям и сестрам по Саратовскому юридическому институту им. Д.И. Курского, выпуска 1989 года посвящается.

Легкий теплый майский ветерок толкнул чуть приоткрытую форточку. Когда входная дверь распахнулась, на пороге появилась Аннушка. Сбитая на плечи косынка, распахнутое пальто и сияющая улыбка явственно свидетельствовали о том, что что-то произошло.
-Хорошее или..? - еще не успела осознать Мария Георгиевна, как ее дочь выпалила скороговоркой:
- Мамочка, меня призвали, я еду на фронт!
- Аннушка! - только и успела сказать она, и ноги ее подкосились. - А как же я?
Дочь подбежала к матери, присела рядом, уткнувшись головой в ее грудь, и после небольшой паузы тихо сказала:
- Мамочка, все будет хорошо! Победим фашистов и я вернусь!
- Добилась-таки своего!» - подумала, но не произнесла мать. Переубедить дочь было невозможно, ведь с июня сорок первого года она оббивала пороги военкомата. И вот результат.
Мать не знала, что из-за нехватки мужчин на фронте в сорок втором году по приказу командования в Саратовском областном военном комиссариате была сформирована целая команда женщин, будущих военнослужащих, 1917 - 1923-х годов рождения,.

Несколько дней, которые были даны на сборы, пролетели совершенно незаметно. Нужно было сделать много дел, но самое тяжелое - предстоящее увольнение из школы.
И дело тут не в подписании бумаг, а в том, что придется проститься со своими «октябрятами». Лишь два года после педучилища успела проучительствовать Анна в самом первом своем классе. Как будто только вчера состоялось их знакомство: ребята пришли к ней первого сентября, нарядные, с цветами. Еще свежи были воспоминания о том, как Анна учила их читать и писать.
А с началом войны они всем классом стали отмечать красными и синими флажками на географической карте Советского Союза города, захваченные врагом и освобожденные нашими. Аннушка же тем временем почти ежедневно ходила в военкомат с требованием, чтобы ее призвали на фронт.
Ученики обступили плотным кольцом свою «Анну Васильну», каждый из них словно пытался прижаться к ней и оставить на память частичку тепла своей любимой первой учительницы. Они понимали, что она больше не встретит их в классе, и они не будут каждое утро слышать ее звонкий голос и озорной смех.
Расставаться всегда тяжело, а тем более, в такой ситуации, слезы неизбежны. Поэтому девчонки плакали, размазывая своими маленькими ручками слезы по щекам. В глазах мальчишек читалась детская зависть, ведь их учитель едет на фронт и будет бить фашистов! Ох, как же мальчики сожалели, что их еще не берут на войну из-за слишком юного возраста!

Ранним утром 6 мая, как только зазвенел будильник, Аннушка вскочила с постели и побежала умываться. Мать уже приготовила завтрак, ведь она так и не смогла сомкнуть век, проплакав всю ночь в подушку. Она время от времени вставала с кровати и подходила к спящей дочери, чтобы поправить одеяло. Смотрела и не могла насмотреться, словно пыталась запомнить столь внезапно повзрослевшую дочь.
- Мам, может ты не пойдешь на вокзал? - спросила дочь, вытирая лицо полотенцем, хотя в глубине души все же надеялась на обратное.
- Нет уж, доченька, пойду. Провожу.
Когда они вышли на улицу, утреннее солнце залило светом весь проспект Кирова в центре Саратова, и дом номер 12, в котором прошло детство и юность Аннушки. Девушка в последний раз окинула взглядом окна родного дома и решительно направилась в сторону железнодорожного вокзала. Все, завтра начинается ее новая, совсем другая, военная, жизнь.

На железнодорожном вокзале было очень много народа, как уезжающих, так и провожающих.
Но в этой толпе сразу выделялся высокий военный без знаков различия на выцветшей шинели. Он ходил, туда-сюда по перрону, хромая на правую ногу, заложив руки за спину. Всего из-за одного ранения на озере Хасан, небольшого осколка японского снаряда, угодившего в бедро, он стал непригодным к строевой службе. Пришлось уйти в запас.
Это был представитель областного военкомата, командир запаса Иван Яковлевич Козлов. Не первую команду призывников отправлял он в армию. Однако теперь он был назначен командиром девятого эшелона, полностью состоящего из девяноста пяти молодых девушек в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет.

-Хорошо, хоть недалеко везти, только до Вольска и обратно, - подумал Козлов, - главное их сразу сколотить в команду, не давая скидки на пол. Дела на фронте видимо опять пошли тяжело, раз девчонок стали призывать такими большими командами.
Ему как человеку военному, не было нужды разъяснять, что значили пролеты немецких самолетов-разведчиков над городом в феврале, за разведчиками обязательно налетят и бомбардировщики. А в Саратове и заводы, и госпитали, и войска, и мирные жители...

Отгоняя тяжелые мысли, Козлов бросил взгляд на часы: до отправления поезда осталось пятнадцать минут.
- Внимание! Девятый эшелон строиться! - скомандовал Иван Яковлевич.
И к его удивлению, команду не пришлось повторять дважды: по перрону словно прошла волна, разделившая толпу на ровный строй убывающих и бесформенную массу провожающих.
- Старшим команды проверить личный состав по спискам! - приказал Иван Яковлевич.
Буквально несколько минут заняла перекличка, и старшие команды, такие же призывники, назначенные на эту должность военкоматом, доложили, что все явились.
Второй раз командир удивился оперативности девушек.
- По вагонам! - пробасил он и махнул рукой в сторону состава.
Аннушка вбежала в вагон, заняла место у окна и, уткнувшись носом в стекло, старалась разглядеть среди провожающих маму.
Та махала и что-то пыталась показать знаками. Слов не было слышно, но суть послания была предельно ясна: мол, пиши письма почаще.
- Хорошо, мамочка! - прокричала Анна и утвердительно закивала головой.
Раздался гудок паровоза, и клубы пара обдали провожающих. Поезд дернулся и начал постепенно набирая ход.

За несколько часов пути почти все перезнакомились в поезде. Среди девчонок-призывников было много комсомолок, учителей, пионервожатых и учащихся разных учебных заведений Саратова, медсестер, санитаров, мотористов и токарей, много девушек было призвано с городского хлебокомбината: хлебопеки, хлеборезы, продавцы и даже заведующая складом, хотя были и девушки без профильных специальностей.
По прибытии в Вольск всех распределили по командам. Команду Аннушки направили в Вольскую военную школу авиационных механиков.
Аннушку переполняла радость, ведь она всегда мечтала о небе и сильно расстроилась, когда не прошла в городской аэроклуб по состоянию здоровья и росту. И вот теперь она будет при самолетах, постарается добиться исполнения своего желания летать!
Затем был курс молодого бойца, общевойсковая, строевая, физическая, стрелковая и политическая подготовки, присяга на верность Родине.
Двухгодичные довоенные курсы в школе были сжаты до шести месяцев обучения. За это время нужно было изучить конструкцию, оборудование, моторы и техническую эксплуатацию самолетов, а также их вооружение.
Лучше всего у Анны шло изучение вооружения самолета. Она думала, что вооружение - это основная мощь самолета. И потому, сбивая пальцы в кровь, разбирала и собирала авиационные пулеметы и пушки, стараясь лучше других освоить это дело.
В декабре после окончания школы Анне было присвоено первое воинское звание «сержант», и вместе с группой выпускников ее направили на должность стрелка по вооружению в состав 5-го запасного авиационного полка на станцию Толкай Куйбышевской области.

Почти в это же время, старшего сержанта Дмитрия Щинова после окончания училища направили в 1-ю запасную авиабригаду, где распределили в состав 658-го авиаполка, который только что прибыл на переформирование с Волховского фронта. Бывалые летчики с боевыми орденами и медалями, уже успевшие повоевать, вместе с ним должны были вновь переучиваться - на новых самолетах Ил-2.
В один из первых дней нового 1943 года Дмитрия вместе с молодыми летчиками и техниками полка направили расчищать взлетно-посадочную полосу от снега. Рядом с ними работали и девушки-военнослужащие.
Он сразу же заприметил самую заводную розовощекую девчушку. Она была небольшого росточка, но очень выделялась из команды девушек своей энергией и озорным звонким смехом, такую девушку просто невозможно было не заметить!
На перекуре Дмитрий подошел и спросил:
- Девчонки, а вы откуда?
Аннушка смерила взглядом молодого летчика и с лукавой улыбкой ответила:
- А мы – золотой фонд 5-го ЗАПа.
- Так уж и золотой?! - переспросил Дмитрий, но его вопрос заглушил громкий девичий смех.
- А как тебя звать, величать, золотая?
- Анна Васильевна, так в школе ученики называли. - ответила Аннушка.
- Так ты учительница? - догадавшись, осторожно переспросил Дмитрий.
- Была, а сейчас - сержант, стрелок по вооружению.
И Дмитрий больше не нашелся, что сказать.
В ней не было особенной красоты, да, и в шапке ушанке она выглядела скорее, как мальчишка-подросток, но, выбивающая из-под шапки, русая челка, обворожительная улыбка, ямочки на розовых от мороза щечках и эти глубокие прекрасные карие глаза приковывали взгляд.
-Интересная девушка, - подумал Дмитрий, хотя его сердце сразу же подсказало: «Это она!»...

Потом они еще несколько раз встречались на расчистке снега, на заготовке дров, и других работах. В ходе этих случайных встреч Дмитрий узнал, что у них с Анной разница в возрасте - всего один год. Она была постарше, уже успела закончить училище и даже два года проработать в школе Саратова учителем младших классов. И они были с ней почти земляки, ведь он учился в Энгельской военной школе летчиков, которая находилась на другом берегу Волги. Аннушка оказалась очень общительной, умной, с хорошим чувством юмора, хотя часто бывала и острой на язык.
В конце января ее распределили в первую эскадрилью его полка, и они стали встречаться чаще.
А в конце июля полк направили на фронт.

- Сержант Филиппова, это уже какой по счету рапорт? - устало спросил командир полка.
- Лишь десятый, товарищ майор. Я хочу быть воздушным стрелком, хочу летать и бить фашистов, - вытянувшись по стойке «смирно», выпалила Аннушка.
- А что было с девятым рапортом? - спросил, усмехнувшись, Сергей Онуфриевич Срулик.
- Вы отказали, но я очень прошу, товарищ майор, - сказала Аннушка, умоляюще, и командирское сердце дрогнуло.
- Значить так, с последним твоим рапортом нужно будет сделать то же что и с девятым... - он выждал паузу. - Но я так и быть, подпишу.
- Спасибочки, товарищ майор, - Аннушка подбежала и от переизбытка чувств в нарушение всех уставов поцеловала командира в небритую щеку.
- Дуреха, молодая и глупая, ведь не имеет ни малейшего представления о том, что такое быть воздушным стрелком! Это же первая мишень в воздушном бою... - подумал командир.
- Ладно посмотрим, - уже вслух сказал он.
Через несколько недель ему доложили, что сержант Филиппова прошла курс обучения на отлично, но, так как все экипажи самолетов были на данный момент укомплектованы, ее направили в резерв, где она продолжала выполнять свои обязанности стрелка по вооружению, готовя самолеты к боевым вылетам.

Первые боевые вылеты в начале августа 1943 года на Курской дуге были для авиаполка самыми тяжелыми: из каждого вылета не возвращалось по несколько экипажей. Первый боевой опыт всегда дается большой кровью. И даже в возвратившихся экипажах воздушные стрелки часто выбывали в госпиталь по ранению.
Из-за нехватки воздушных стрелков командир полка и командиры эскадрильи вынуждены были постоянно менять составы экипажей.
В этот период Аннушка всячески старалась попасться на глаза командиру полка, всем своим видом вопрошая: «Ну, когда же, когда меня возьмут?»
После последней такой встречи командир собрал летчиков и спросил:
- Кто возьмет себе стрелком сержанта Филиппову?
Возникла пауза, так как никто из опытных летчиков не горел особым желанием брать себе в экипаж стрелка-новичка, да еще и девушку.
И лишь молодой младший лейтенант Дмитрий Щинов негромко спросил:
- А можно в мой экипаж, товарищ майор?
Все повернулись и посмотрели на Дмитрия. В глазах летчиков читалось: «Жалко девчонку, ведь не сбережешь!» Многие знали по своему опыту, что стрелки гибли и получали ранения чаще, чем летчики.
- А мы попробуем, - как бы в ответ на беззвучные вопросы старших и более опытных товарищей, сказал Дмитрий, - и у нас в полку будет первый «такой» экипаж.
При этом он умолчал о главном - что был уже по уши влюблен в Аннушку, и считал: он сможет ее уберечь, пусть и в качестве стрелка.
- На том и порешили, будет у нас в полку первый смешанный экипаж, - подвел итог собранию командир полка.
Так в авиаполку 11-ого смешанного авиационного корпуса появился первый и единственный своем роде экипаж штурмовика Ил-2.

После собрания Дмитрий побежал к Аннушке, чтобы первым сообщить ей радостную новость, ведь он знал, как сильно она хочет летать.
Он застал Анну за снаряжением пулеметной ленты и подготовкой самолета к вылету.
- Ну что, Нют, тебя взяли воздушным стрелком! - но не успел он закончить фразу, как она перебила его.
- К кому, к комэску?
- Нет... ко мне!
- Дима, и мы будем летать вместе? - она посмотрела в его глаза, и щеки ее зарумянились. В этот момент Дмитрий понял, что их чувства взаимны, она влюблена, хотя раньше и виду не подавала.
- Да, вместе, всегда вместе, - он взял ее за плечи и посмотрел в карие глаза.
- Эт че за обнимания, а кто будет самолет готовить? - из-за спины Аннушки прыснула со смеху ее напарница Екатерина.
- Все, Кать, я теперь буду стрелком и летать с Димой... ой, с младшим лейтенантом Щиновым, - обернувшись к напарнице, сказала Анна, но предательский румянец на щеках сообщил той нечто большее. В полку уже многие догадывались, но делали вид, что не замечают их переглядываний и «случайных» встреч.
- Везучая ты, Анька!

Несколько недель учебных вылетов и ускоренного обучения слаженности в работе летчика и воздушного стрелка пролетели, как одно мгновенье. Экипаж должен быть подготовлен к боевым вылетам в кратчайшие сроки. Война не будет ждать!
На 7 сентября был назначен первый боевой вылет нового экипажа. Перед вылетом Аннушке не спалось, мысли были заняты прокручиванием деталей: как и что нужно будет делать, предчувствия и опасения переполняли голову разными мыслями, но девушка гнала их, тщетно попыясь заснуть.
- Главное - не подвести Диму! - подумала Анна, плавно проваливаясь в сон.
Утром перед самолетом она встретила улыбающегося Диму.
- Все будет хорошо, Нют, слушай мои команды и защищай спину. А я, если что, подскажу.
Они сели в самолет и по команде вылетели в составе группы из семи «илов» на штурмовку противника на железнодорожной станции Бетлица и в населенных пунктах Падерки и Ветлица. Все цели были равноудалены от железнодорожной станции Бетлица.
Ведущим группы летел командир эскадрильи старший лейтенант Александр Григорьевич Капустин, опытнейший летчик.
Пока группа летела к цели, Аннушка старалась рассмотреть, что происходит на земле, но не упускала из виду и небо, водя пулеметом то вправо, то влево, словно приноравливаясь к выполнению задания.
Чуть выше линии фронта позади штурмовой группы показались силуэты самолетов.
Аннушка, заметив самолеты, зашедшие сзади, стала присматриваться: по силуэтам она различила «яки», но, тем не менее, сопроводила их полет стволом пулемета. А для подтверждения своих догадок хотела задать вопрос Диме, но он ее опередил:
- Прибыло наше прикрытие. Осторожно, это наши!
- Ну вот и хорошо, значит я была права, - подумала Аня. Но вслух произнесла лишь:
- Ясно!
Анна успела рассмотреть, как они пролетели линию фронта, оставляя позади ломаные линии немецких окопов, танки и орудия врага, дым и взрывы. Ее так и подмывало выпустить по ним пулеметную очередь, но девушка понимала, что с такого расстояния попасть в цель невозможно, да и группа должна была выполнять совсем другое задание.
Через несколько минут из-за облаков вынырнула четверка тупорылых «фоккеров» и постаралась атаковать группу штурмовиков сверху. Но истребители прикрытия вступили с ними в воздушный бой и сбили один. Дымящийся «фоккер» камнем понесся к земле, а остальные самолеты вышли из боя и исчезли в облаках.
Все это время Аня с большим напряжением следила за происходящим, лихорадочно водя пулеметом по траектории полета самолетов противника. Но ловила себя на мысли, что не может нормально прицелиться.
Через некоторое время Анна услышала по радио команды комэска: «Я Сокол 10, я Сокол 10. Сомкнуть строй. Подлетаем к железнодорожной станции Бетлица. Приготовиться к атаке. Я Сокол 10. Прием».
Все самолеты группы, словно прижавшись к ведущему, выстроились в правый пеленг, и, изготовившись к атаке, стрелки убирали предохранители с гашеток бомбометания и пушек. Вдали уже виднелась железная дорога, на станции стоял железнодорожный эшелон с пустыми вагонами и платформами - немцы только что закончили отгрузку.
- Я Сокол 10. Первая пара Королев - Токмаков, вторая Кожевников - Гаврюшенко, третья Демин – Щенов, за мной, - скомандовал комэск.
В шлемофоне раздался басовитый голос Володи Королева, а затем и голоса Кожевникова и Демина:
- Я Сокол 20. Вас понял.
- Я Сокол 15. Вас понял.
- Я Сокол 25. Вас понял.
Аня увидела, как их самолет пристроился рядом с самолетом Демина.
С земли от зенитных батарей в их сторону полетели огненные шары трассирующих пуль и снарядов. Снаряды разрывались рядом, как чернильные пятна на листе бумаги, но пока они не достигали своей цели.
Но стоило им только снизиться, как самолет от взрывных волн стало бросать то вправо, то влево. Дмитрий умело маневрировал среди этих «чернильных пятен».
- Готова? Атакуем! - услышала Аня среди взрывов голос Димы.
- Да! - только и успела ответить Аня, прежде чем самолет резко вошел в пике, словно они падали в пропасть. Нижняя часть тела как будто начала наливаться свинцом и прижиматься к полу. Теперь Аннушка видела лишь чистое голубое небо...
Самолет несколько раз дернулся, реактивные снаряды и бомбы ушли по цели, а затем заработали пушки.
- Теперь ты попробуй! - услышала она в шлемофоне. Самолет начал выходить из пике, а перед Анной предстала станция: взрывы, разрушенные постройки, горящие автомашины и разбегающиеся в разные стороны немцы.
- Нате вам, гады! За Саратов! - прокричала Аня, выпустив несколько пулеметных очередей, но огонь получился не слишком прицельным.

При выходе штурмовиков из пике их атаковали уже восемь «фоккеров».
Группа прикрытия «яков» сразу же вступила с ними в бой. В небе завертелась карусель из самолетов. Двум «фоккерам» все же удалось прорваться к группе, но воздушные стрелки стали отсекать их огнем.
Аннушка впервые увидела, как из атакующего немецкого самолета в ее сторону потянулись трассы огня, создавалось впечатление, что немец целится именно в нее, и огненные трассы подбираются к ней.
- Ой, мамочки, - от испуга вскрикнула Аня, хотя ей казалось, что она не произнесла этих слов вслух. Она быстро взяла себя в руки и начала отбивать атаки врага, пулеметным огнем.
- Нют, все нормально? - услышала она в шлемофоне Димин вопрос.
- Да, отбиваемся!
Слушая работу пулемета Ани и напоминая ей о необходимости экономии патронов, Дима сказал:
- Помни, короткими...
- Как же, только короткими, их всего 150 штук. Нужно научиться их считать, - успела подумать Аня.
Огнем стрелков группы эта атака истребителей противника была отбита.

- Теперь на Падерки, - вновь услышала она голос комэска.
Подлетев к деревне Падерки, группа вновь за ведущим попарно вошла в пике, сбрасывая бомбы и расстреливая врага и его технику, выполнив по несколько заходов на цель. При выходе из пикирования Аня вновь расстреливала из пулемета убегающих немцев, вроде даже попала. Когда самолеты уже отлетели на некоторое расстояние от цели, Аня отметила про себя: «А деревни и нету больше, только название». Остались лишь сгоревшие и разрушенные дома, торчащие трубы печей, фрагменты деревенских заборов и одинокие колодцы, возле которых и находилось набольшее скопление немцев.
- Заход на Ветлицы, - прозвучал в наушниках голос командира.
Группа штурмовиков, заметив на дороге Падерка - Ветлица колонну противника, снизилась и обстреляла ее.
В деревушке Ветлица была та же картина, только здесь было уже много машин, бронетранспортеров и пехоты.
Азарт боя захватил Аню, она только и успевала водить пулеметом за целями на земле, посылая огненные трассы во врага. Немцы разбегались по канавам от огня, прятались за углами сгоревших домов, под автомашинами и повозками, пытаясь найти хоть малейшее укрытие.
На границе деревни их группу встретил сильный огонь зенитной батареи, но противозенитным маневром они ловко ушли из зоны поражения.
После первого круга штурмовки целей они сделали еще один круг по Бетлице, Подеркам и Ветлице, и снова по станции Бетлица. И каждый раз были атакованы немецкими «фоккерами».

А после последней штурмовки, когда их самолет выходил из последнего пике, на группу сверху навалилась шестерка «фоккеров».
Нашей группы прикрытия не было видно, видимо, «яки» были все еще связаны воздушным боем с последней группой истребителей противника.
- Все во фронт, отсекаем огнем, - услышала Аня в наушниках голос комэска.
Самолеты группы стали выстраиваться в линию, чтобы немецкие истребители не имели возможности подойти сзади и сверху. И лишь «ил» с номером 15, отделившись от группы, после горки с разворотом зашел в бок истребителей противника.
После этого события стали развиваться стремительно, бой велся отточенными движениями практически на автомате. Аня ничего не замечала кроме своего преследователя, шедшего немного сверху и справа от нее, в которого она посылала короткие очереди.
Вдруг преследующий их «фоккер» дернулся в сторону и задымился, словно получив удар сбоку. А потом наклонился в сторону и понесся прямо на их самолет, будто собирался протаранить напоследок, стремительно сокращая расстояние между ними.
- Ди-и-и-и-ма-а-а-а! - закричала в ужасе Аня, у которой пробежал мороз по коже.
- Вижу! - крикнул Дима и резко рванул самолет вправо.
Горящий «фоккер» пронесся рядом и камнем рухнул на землю.

- Я Сокол 10, Я Сокол 10. Молодцы! Отработали, отбились! Возвращаемся домой! Всем следовать за мной. Прием! - прозвучала команда Капустина.
Почти все летчики подтвердили, что поняли команду командира, и только от Токмакова командир так и не дождался подтверждения. Его самолет стал заметно отставать от группы.
- Успели, видимо, зацепить,- подумал командир.
Подлетев к самолету Токмакова, командир заметил, что летчик ранен и выпустил из рук штурвал, возможно даже без сознания. Воздушный стрелок навалился на пулемет и не подавал признаков жизни...
- Токмаков, падешь! Падаешь! Возьми штурвал на себя! - закричал Капустин. - Токмаков, штурвал на себя!

Командный голос командира видимо привел Токмакова в чувство, он встряхнул головой и взял штурвал на себя. Неожиданно взревев, его самолет стал виражом уходить ввысь. Поднимаясь все выше и выше, пока не достиг предельной высоты, самолет стал медленно планировать в сторону нашей линии фронта и аэродрома.
- Королев, сопроводи Токмакова! - передал команду комэск.
- Понял, командир! - ответил Королев, пристроившись за напарником, чтобы сопроводить его до линии фронта.

Все самолеты группы дотянули до своего аэродрома и благополучно приземлились. Последними сели самолеты Токмакова и Королева. Раненых летчика Токмакова и стрелка Закирова вытащили из кабины и отправили в госпиталь.

- Ну как, не страшно? - спросил Дмитрий, помогая выбраться Ане из кабины.
- Сначала чуточку боялась, а потом все прошло, - призналась она. - Переборола страх.
- Ну вот, с боевым крещением, Нют.
- А кто сбил «фоккер»? - спросила Аня.
- Это Василий Кожевников, он молодец!
К их самолету подошли остальные члены группы, чтобы поздравить Анну с первым боевым вылетом: командир эскадрильи, летчики и воздушные стрелки.
А весельчак Боря Дубинин пошутил:
- Ну что, хоть в кого-то попала?– и, не дожидаясь ответа. -Это тебе не ленты патронами набивать!
Все засмеялись.
Аня только в это момент почувствовала, что ее гимнастерка была насквозь мокрая, словно она целый день без остановки готовила самолеты к боевому вылету.
На командном пункте командир эскадрильи А.Г. Капустин доложил командиру полка о результате вылета:
- Уничтожена одна зенитная батарея, пять артиллерийских орудий, три автомашины и до шестидесяти гитлеровцев, младший лейтенант Кожевников сбил «фоккер». Наши потери: два самолета повреждены огнем истребителей, ранены Токмаков и его стрелок Закиров.
- Молодцы! Готовьтесь завтра к еще одному вылету, - сказал командир полка. - А как там Аня?
- Все хорошо, справилась! Даже отбила несколько атак «фоккеров», - потом немного помолчал и резюмировал, - Летать будет!
И на следующий день экипаж Дмитрия Щинова и Анны Филипповой вновь был направлен на боевое задание.

Дверь в землянке командира полка открылась, и на пороге возникла грузная фигура начальника штаба Назарова.
Он немного откашлялся, и, поправив седые волосы, решительно шагнул в землянку со словами:
- Разрешите, товарищ майор?
Сергей Онуфриевич оторвал взгляд от карты района боевых действий, и, увидев в руках начальника штаба пачку документов, сказал:
- Входи, Василий Михайлович. Что там принес?
- Вот, подготовили справку о боевой работе и наградные, нужно проверить и подписать, - Василий Михайлович протянул серые листы с бланками наградных листов.
- Давай посмотрим. Так, летчики Демин и Гаврюшенко, а также стрелки Карнаухов и Филиппова.
- Да, пока четыре наградных, на остальных чуть позже.
- А это на Аню Филиппову. «Сержант, воздушный стрелок. Представляется к ордену «Отечественная война 2 степени». 20-го года рождения. Русская. Член ВЛКСМ. Призвана Фрунзенским РВК города Саратова. В Действующей Армии тов. Филиппова с 31 июля 43 года. Прибыла на фронт в качестве стрелка по вооружению, но, горя желанием стать воздушным стрелком, товарищ Филиппова усиленно занималась, приобретая знания воздушного стрелка». - он оторвал взгляд от наградного и взглянул на Василия Михайловича.
- Сколько рапортов подала, прежде чем добиться своего! Ты красиво написал «горя желанием»! Ладно, что там дальше?
«По разрешению командования полка Филиппова стала летать на боевые задания, где проявила исключительную стойкость, смелость, мужество и отвагу. Сделала 8 боевых вылетов, участвовала в 3 отражениях истребителей противника».
Сделав паузу и тяжело вздохнув, командир сказал:
- Разрешил, скрипя сердцем...
- Так, дальше: «7 сентября 43-го года при выполнении боевого задания по штурмовке войск противника на станции Бетлица и после атаки цели самолет был атакован в хвост «ФВ-190».Товарищ Филиппова отразила атаку метким огнем своего пулемета. На этой же цели делали несколько заходов и атак. На протяжении всего времени пребывания над целью товарищ Филиппова непрерывно отражала атаки истребителей противника «ФВ-190».
8 сентября 43-го года при штурмовке войск противника в населенных пунктах Ветлица и Студенец после атаки цели группа была атакована четырьмя «ФВ-190». Филиппова, заметив«ФВ-190», заходящего непосредственно в хвост ее самолета, в первую очередь дала ракету в сторону «ФВ-190», а затем метким огнем отразила атаку. Наши истребители отогнали «фоккеров».
11 сентября 43-го года при штурмовке войск противника в населенном пункте станции Дубровка при выходе из атаки товарищ Филиппова заметила, что к ее самолету под хвост заходит «Ме-109ф», товарищ Филиппова метким огнем отогнала стервятника, который не решился после возобновить атаку.
Товарищ Филиппова, как верная дочь нашей Родины, проявившая смелость, доблесть, мужество и отвагу в борьбе с немецкими оккупантами, сделав при этом 8 боевых вылетов, заслуживает Правительственную награду орденом «Отечественная война II степени».
Командир взял перьевую ручку, и, обмакнув ее в чернильницу-непроливайку, сказал:
- Все верно написано.
А затем вписал в бланк наградного листа перед датой «1943 год» - 5 октября, а затем свою подпись, после чего подписал и другие наградные.
И начал ознакомление со справкой: «Полк на Брянском фронте совершил 312 боевых вылетов на самолетах Ил-2, налетал 324 часа, сбросил на позиции противника 750 тонн бомб, выпустил 688 эресов, произвел 60.809 выстрелов из пушек и пулеметов и провел 28 воздушных боев...»

11 октября на аэродроме Новые Чешуйки был построен весь личный состав авиаполка. Представитель 11-го смешанного авиационного корпуса зачитал приказ № 09/н от 10 октября 1943 года о награждении орденами Отечественной войны I степени - летчиков Нестера Булыгина, Константина Демина, Василия Кожевникова и Виктора Фокичева, орденом Отечественной войны II степени - летчика Бориса Гаврюшенко и воздушного стрелка Анну Филиппову и орденом Красной звезды - воздушных стрелков Бориса Дубинина и Алексея Карнаухова. Вызвав Аню из строя, командир вручил ей первый боевой орден «Отечественной войны 2 степени».
Аня разволновалась, раскраснелась, но четко выпалила:
- Служу Советскому Союзу.
Вечером она писала письмо маме, в котором сообщила о радостном известии. Аня представляла себе, как обрадуется мама, обязательно сходит в школу и прочитает письмо ее классу вслух.

Они молча шли по скрипучему снегу к своему самолету, сосредоточенные на выполнение боевого задания. Командир приказал их группе провести штурмовку отступающих войск противника по дороге Малосокольники - Маево.
Как вдруг Дима сказал:
- Ну вот, еще два вылета - и у меня их будет ровно двадцать. А у тебя уже... - и осекся, вспоминая какой же по счету этот вылет у Аннушки.
- Тринадцатый, - ответила Аня.
- Нехорошее число, но мы же не суеверные? - и улыбнулся, глядя на нее.
Аня в ответ кивнула и вздохнула, хотя какой летчик или воздушный стрелок, будь он трижды атеистом и комсомольцем, на войне не становится суеверным?!
Но она отогнала навязчивые мысли и, забравшись в кабину, проверила свой пулемет.
Словно стараясь вывести ее из этих раздумий, Дмитрий загадочно сказал:
- Слушай, ведь сегодня четвертое января. Получается ровно год, как мы встретились.
- Получается, так, - ответила Аня.
- Давай вернемся с вылета и отметим это.
- Хорошо, отметим.

Ведущим их группы из четырех «илов» был назначен опытнейший летчик, заместитель командира эскадрильи Борис Николаевич Зимин. Он начал войну в момент формирования полка на Волховском фронте и уже имел на своем счету более 160 боевых вылетов и три боевых ордена. Стрелком у него летел Иван Воробьев.
Также в их группе готовились к вылету командир звена Николай Яковлев и со стрелком Геннадием Серебряковым, и летчик Павел Просвирин со стрелком Алексеем Карнауховым.
По команде их группа вылетела на задание, поочередно взлетев с аэродрома.

Тринадцатый вылет... Суеверие или нет, но с самого начала все пошло не так: вместо обещанной восьмерки истребителей прикрытия «Як-9», их оказалось всего четыре. Может, что-то напутали в штабе, или у истребителей не получилось выделить обещанное число самолетов.
Когда их группа подлетела к линии фронта, справа от себя ведущий заметил четверку «фоккеров», которые утюжили своим огнем боевые порядки наших войск.
- Я, Ласточка 10, подлетаем к линии фронта. Сомкнуть строй. Приго¬товиться к бою. Прием. - скомандовал Зимин. Все летчики подстроились ближе к самолету командира. Сняли предохранители с бомболюков и гашеток, пушек и пулеметов.
- Справа по курсу, на три часа, группа «фоккеров». Будьте внимательны, продолжаем полет, до цели 10 минут... - успел сказать Зимин, и услышал голос ведущего «яков»:
- Ласточка -10, Ласточка -10,. Я, Орел -5, атакуем «фоккеров».
И четверка истребителей, оставив группу штурмовиков, виражом ушла в сторону противника.
- Черт, зачем? У них же своя цель, а у нас своя! - выругался комэск и скомандовал - Я Ласточка -10, всем особое внимание, остались без прикрытия.

Впереди уже была видна дорога и длинная вереница отступающих немцев. По правой стороне дороги двигались бронемашины и танки, по левой стороне - автомашины, гужевые повозки и пехота.
- Ласточки, Ласточки, Я Ласточка-10. Приготовиться к атаке. Первыми пикирует пара Яковлева. За ним пикирую я с Щиновым. Прием. - прозвучал голос ведущего
- Я Ласточка-20, Вас понял. Выполняю, Просвирин за мной, - ответил Яковлев.
Пара Яковлева и Просвирина развернулись вдоль дороги и начала штурмовку с пикирования. В такой толчее на дороге каждый их реактивный снаряд, бомба, пушечный снаряд и пуля находили свою цель. От взрывов и огня на дороге началась паника. Автомашины врезались в танки и орудия, поворачивая в сторону, давят пехоту и сваливались в кювет. Лошади ша¬рахались в сторону, падали и загораживали дорогу машинам. Танки старались продолжать движение, сталкивая с дороги горящие машины. Пехота разбегалась в разные стороны подальше от дороги.
Но в этот момент Аня заметила сверху и сзади группу истребителей противника и закричала:
- Ласточка-10, группа истребителей противника. «Фоккеры».
- Командир, насчитал четыре «фоккера», - подтвердил Воробьев.
- Ласточки, Ласточки, отходим от цели, построение «фронт». Отбиваем атаку! - прокричал Зимин. - Орел-5, Орел-5, нас атакуют, отбейте атаку!
Но «Орлов» прикрытия не видно и не слышно...
Штурмовики попытались пристроиться к ведущему, но их еще несформированный строй буквально разорвал огонь немецких истребителей, и летчикам пришлось маневрировать, уходя из-под огня.
Над каждым штурмовиком навис свой преследователь, норовящий в первую очередь подавить огонь воздушного стрелка, чтобы зайти сзади и бить наверняка.

Первым сбили экипаж Павла Просвирина и Алексея Карнаухова, их горящий самолет пронесся мимо навстречу земле. Затем был подбит и самолет командира звена Николая Яковлева и Гены Серебрякова. Яковлев сделал горку, чтобы сбить пламя, а потом, дымя, со снижением ушел в сторону линии фронта.
Остались лишь самолеты Зимина и Щинова, пытающиеся маневром выскочить из тисков преследователей. Но немцы, разбившись на двойки, пытались подбить и их.
На удачном вираже Иван Воробьев поймал в прицел «фоккер», шедший сверху, и выпустил длинную очередь. Огненная трасса ударилась в немецкий самолет, и через мгновенье он вспыхнул и, объятый пламенем, понесся вниз. Но в эту же секунду второй истребитель противника попал в их самолет: брызги разбитого стекла кабины поранили лицо Ивана, кровь стала заливать глаза, мешая ему стрелять.

Самолет Дмитрия и Аннушки отчаянно маневрировал. Казалось, еще немного и они дотянут до своих, но истребители противника перерезали кратчайший путь. Самолет зажала двойка «фоккеров»: один стал заходить сверху, а второй пытался зайти снизу.
Аня припала к пулемету и начала отсекать их короткими очередями, но немцы, насмерть, словно зубами, вцепились в их самолет и не хотели отпускать свою добычу.
И когда уже казалось, что они вот-вот отобьются, ее пулемет замолчал. Анна услышала предательский щелчок закончившейся ленты, но автоматически еще несколько раз нажала на спусковой курок, не отрывая взгляда от преследователей. Пулемет молчал, патронов больше не было. Схватив ракетницу, она принялась выпускать ракеты в направлении «фоккеров». А когда и те закончились, опустилась на пол кабины и, закрыв лицо руками, тихонько заплакала от бессилия.
Только по радио она слышала голос Дмитрия:
- Еще немного, еще немного и...
Она не видела, как огненные трассы вражеского самолета дотянулись до ее кабины, а лишь почувствовала сильный удар в бедро, в бок и плечо. От сильной боли Аннушка потеряла сознание...
Она не видела, как загорелся их самолет, не слышала последний предсмертный вздох Дмитрия, когда следующая очередь пробила его молодое и любящее сердце. Не видела Анна, и, как горящий самолет от удара о землю разломился на две части.
Она пришла в себя от того, что лицо обжигало холодом, и увидела белый снег, на котором лежала, раскинув руки, лицом вниз, словно хотела защитить его от огня горящего самолета. Аннушка пыталась пошевелиться, но тело не слушалось ее.
Девушка поняла: это последнее, что она видит в своей жизни.
- А Дима, как там Дима?» - успела подумать она.
В это время к самолету подбежала группа немецких солдат. Рослый унтер-офицер с опаской приблизился к телу Аннушки и, увидев, что она не подает признаков жизни, зацепив комбинезон штыком винтовки, перевернул ее на спину. В этот момент с головы Ани упал шлемофон, и по снегу рассыпались русые волосы.
- Фрау?! - от удивления выпалить немец, отпрянув.
Да, перед ним лежала русская девушка. Девушка, которая хотела быть учительницей, мечтая учить детей читать, писать, думать, жить и любить. Любить, а не люто ненавидеть и убивать врагов и мстить за погибших родных и близких. Девушка, созданная природой для продолжения жизни, а не для того, чтобы отнимать ее и терять...
Но этого Аннушка уже не увидела - ни остолбеневшего немца, но того как к самолету подбежала группа деревенских мальчишек. Не видела, как с тела Дмитрия немцы забрали документы, сняли звездочки и сорвали его боевой орден...

Говорят, что перед глазам умирающего человека проносится вся его жизнь. А перед глазами Анны возникло несбыточное будущее. Аннушка увидела из с Димой ребенка, которому не суждено было родиться, старалась навсегда запомнить эту картину несбывшегося счастья, но почему-то не могла разглядеть глазки малыша. Не могла понять кто это мальчик или девочка... Аня увидела саму себя прижимающую к груди малыша, так крепко, до сдавливающей боли...
Увидела свою мать и ее глаза, смотрящие на нее с укоризной. Мама качала головой, а ее волосы были совсем седыми...
- Ну что же ты, доченька, не уберегла себя!
- Прости меня, мамочка... - и это было последнее, что она прошептала.
Ее открытые глаза смотрели в чистое голубое небо, по которому бежали в неизвестном направлении беззаботные пушистые облака. Небо, которое она очень любила и хотела всегда видеть мирным.

13.07.2019года